– Ладно, извини, – сказала она, стараясь не глядеть ему в глаза.

Он рассмеялся, отрывисто, так что грудь заходила ходуном.

– Что, неприятно? Задело за живое?

– Да. Но ты скажешь об этом Эби? О том, что отказался продавать?

– Скажу.

– Прямо сейчас?

– Через минутку.

Кейт поняла, что он не хочет от нее уходить. Хочет выплясывать на этой площадке, как танцевали раньше другие, когда он был еще маленьким и только смотрел на них. Она не сомневалась, что многие женщины здесь были бы счастливы потанцевать с Уэсом. Бриттани, например, девушка из супермаркета, которая сидела за столиком и хмуро поглядывала на них. Но ему была нужна именно она, Кейт. Они кружились в танце, и к ней медленно, но верно приходило понимание. Жаль только, что она больше не злится – здоровая злость помогла бы сконцентрироваться на главном, а все остальное отложить на потом. Она и представить не могла, что душа ее пробудится для нового чувства. Это пугало Кейт. Ей вовсе не хотелось больше влюбляться. Не хотелось, чтобы жизнь неожиданно сделала вираж и вернулась к ситуации, сложившейся у них с Мэттом. Вряд ли у нее хватит сейчас сил, чтобы заботиться еще об одном человеке.

Эгоистично? Или все бывает по-другому, когда человек, о котором мечтаешь, отвечает тебе взаимностью и с равной силой хочет сделать тебя счастливой? Может быть, здесь-то и кроется самое пугающее: этот человек – Уэс. Она знала это, когда ей было двенадцать, знает и теперь.

– Кейт… – произнес Уэс, почувствовав, что она прижала лоб к его груди, и, борясь с противоречивыми чувствами, крепко сжала ему руку.

Слишком рано. Она все еще иногда тоскует по Мэтту. Скучает по минутам блаженства, когда смотрела на мужа сверху вниз, окруженная водопадом волос. Его запах она, бывало, чуяла сквозь стены и сразу же застывала на месте. Но ведь это говорит лишь о физическом влечении. Оно может проявляться не только по отношению к Мэтту, то же самое можно почувствовать и к Уэсу.

Господи, зачем повторять все сначала?

Но все-таки она не отталкивала его. Несколько долгих головокружительных минут Кейт не противилась объятиям Уэса, который все крепче прижимал ее к себе, и ему казалось, что она становится легкой как пушинка. Между ее грудями бежали капельки пота. Вентиляторы, которые оркестр привез с собой, лишь гоняли горячий воздух, не принося прохлады.

Кейт наконец подняла голову, надеясь прочитать ответ в его глазах. Он перевел взгляд на ее губы, как и тогда, на мостках. И медленно наклонился к ней.

И в эту минуту она увидела автомобиль.

Люди постоянно приезжали и уезжали, машины весь день колесили по лужайке, поэтому на голубой «БМВ» никто не обратил внимания, кроме Кейт.

Мест для парковки не было, и «БМВ» остановился на дорожке возле главного здания.

Из машины вышла Крикет.

На ней были темные джинсы и белая блузка свободного кроя. Черные волосы Крикет уложила в прическу, подобную крепкому шлему, которому не страшна никакая влажность. На лице застыло каменное выражение. Крикет, нисколько не смущаясь, вторглась в пространство, где она совсем чужая и лишняя.

Кейт отпрянула от Уэса и поискала глазами Девин, надеясь, что дочь не заметила бабушку. Совершенно ясно, как поступит Девин. Если бы Кейт пятнадцать лет назад знала, что отец с матерью собрались уезжать, она бы закричала, заплакала и спряталась куда-нибудь подальше, лишь бы не ехать.

Девин сидела под столиком вместе с другими девочками. Они грызли лед, который где-то стащили и принесли в свою маленькую крепость.

– Что-то случилось? – спросил Уэс.

– Случилось, – ответила Кейт и повернулась к нему спиной; лицо ее пылало. – Извини, нужно немедленно кое с кем поговорить. Мне очень жаль.

Ощущая спиной его взгляд, Кейт на деревянных ногах направилась к свекрови. Та стояла рядом с машиной и оглядывала толпу, надеясь понять, что тут творится.

Кейт приблизилась, и Крикет аккуратно сдвинула солнцезащитные очки на макушку.

– Вот как ты проводишь здесь время, – сказала она бесстрастно.

Крикет в минуты гнева всегда говорила исключительно спокойно.

– А вы-то что здесь делаете?

Эта женщина здесь чужая. Ей тут не место. Она привезла с собой прошлое, она явилась из прошлой жизни, и Кейт ощущала это всей кожей, всем своим существом, у нее было чувство, будто ее силком заставляют надевать то, что носить противно. Должно быть, и Девин весь этот год чувствовала нечто подобное.

– Ты сама вынудила меня приехать, когда перестала отвечать на звонки.

– И вы четыре часа просидели за рулем? – произнесла Кейт. – Если вы выяснили, где находится пансионат, должны были узнать и телефонный номер.

– Тогда я не увидела бы ваш очаровательный танец. – Крикет прищелкнула языком. – И кто он?

Отвечать не хотелось. Крикет это совершенно не касалось. Но Кейт сама заварила эту кашу. Сама вручила свою жизнь свекрови. Надо все исправлять, давно пора.

– Его зовут Уэс.

– И ради него ты сюда прискакала?

Кейт вздохнула:

– Нет. Конечно, не ради него. Я же вам говорила. Мы с Девин обнаружили почтовую открытку. И приехали повидаться с моей двоюродной бабушкой Эби.

– Выходит, ты обжималась с человеком, с которым только что познакомилась.

Кейт помолчала, пытаясь сохранять достоинство перед властной самоуверенностью Крикет. Хотелось съежиться, но не стоило доставлять Крикет удовольствие, показывая свою слабость.

– Нет, я познакомилась с ним, когда мне было двенадцать лет, мы с папой и мамой приезжали сюда. Он здесь живет, в Сулее.

– И года не прошло, как Мэтта не стало, – прошипела Крикет.

– Знаю.

– Коротка же у тебя память.

– Коротка? Да когда он умер, я чуть рассудка не лишилась. Я потеряла интерес к жизни.

– Поэтому я и нужна тебе. Хватит об этом. Я приехала, чтобы своими глазами увидеть, чем тебя сюда заманили, и, кажется, обнаружила. Я хочу, чтобы ты и Девин сегодня же вернулись домой. Мы снимем новый рекламный ролик и представим тебя всему городу. Вы с Девин будете стоять рядом со мной, когда я выступлю с заявлением, что баллотируюсь в конгресс. Кейт, это твой долг. Почти весь прошедший год я потратила на то, чтобы тебя подготовить. И мы сделаем это. Где Девин?

Крикет огляделась. Девочки успели выбраться из тайного убежища и теперь шныряли в толпе, носились, как кометы, играя в догонялки. Девин все еще щеголяла в своей пачке, но на сей раз футболка на ней была ярко-зеленая, а на шее болталось с дюжину ожерелий из пластмассовых жемчужин. Не заметить ее было трудно.

– Боже мой, все это время я пыталась отучить ее от этих ужасных нарядов, а ты позволяешь ей носить что попало.