Ничего подобного Аля из школьного курса истории не помнила. Ей казалось, что она гуляет не с мужем, а с патентованным гидом. Откуда, интересно, он все это знает?

— Зайдем завтра свечку поставим? — предложила она.

Но Леша не проявил энтузиазма.

— Знаешь, я спокойно отношусь к православию, — несколько смущенно сказал он. — Хотя это сейчас модно и все такое. Но мне больше импонирует протестантизм. Он какой-то более толерантный.

Ну, еще бы! К какой другой вере должен тяготеть герой английской сентиментальной литературы, он же граф и виконт? Представляя себе идеального Антонова, Аля религиозный момент совершенно упустила из виду. А вот Ребекка, видимо, его как-то обозначила, да и Брэд своего добавил. В общем, это даже лучше. Але не хотелось бы, чтобы Лешка стал одним из тех лицемеров, которые перед каждой деловой встречей просят у батюшки благословения облапошить клиента.

Но что за слова, однако, стал употреблять простой парень Леха! «Импонирует, толерантный». За последние полгода он, кажется, ни разу не выматерился.

Недалеко от монастыря, возле какой-то забегаловки, играла попсовая музыка и сельская молодежь весело крутилась в танце. Никакой приличной компанией не пахло.

«Отдыхай! — приказала себе Аля. — Компании никуда не уйдут. Попробуй пока разобраться с собственным мужиком — кто он есть».

Ночью Аля долго не могла заснуть — мешала непривычная, наполненная загадочным смыслом лесная тишина. Выходя в туалет, она посмотрела в узкое и длинное, от пола до потолка, коридорное окошко. Полянка, на которой стоял их домик, была подсвечена наземными фонариками, аккумулирующими солнечный свет. Сейчас они уже почти погасли, и можно было лишь слегка различить дорожку, скамейку, беседочку на краю леса…

Вот в этой-то беседочке, показалось Але, она уловила какое-то движение и еле удержалась, чтобы не вскрикнуть. «Зайцы скачут, ежики топочут», — вспомнилось ей. Но тень промелькнула гораздо выше, чем способен скакать любой ежик и заяц. Может быть, птица? Птицы вроде бы не летают по ночам, только совы, которые избегают человеческого жилья. Как все-таки неправильно придумано, что домики не окружены заборами. Конечно, лес у порога — это замечательно, но слишком тревожно для городского человека.

Аля вернулась в спальню и остановилась на пороге. У нее была одна простительная для женщины слабость, которую Лешка называл топографическим кретинизмом. Она могла запросто заблудиться в трех соснах, причем даже в тех, среди которых гуляла каждый день. Сейчас в этом чужом доме, в абсолютно темной спальне с закрытыми ставнями, она напрочь забыла, в какой стороне кровать.

Зажечь свет? Аля наугад похлопала по стене, но не нашла выключателя. Лешкиного дыхания она не слышала — его заглушал ветер, шумевший в ветвях. Плотные деревянные ставни удивительным образом пропускали все звуки.

Аля глубоко вздохнула и представила свою спальню. Ее-то она знала наизусть. Кроме того, от кровати всегда исходил крепкий запах мужского пота. Лешка потел во сне, иной раз так, что подушка к утру была абсолютно мокрой. «Это особенность рыжих, ничего не поделаешь», — объясняла ей мама после свадьбы. Все-то она знала про рыжих.

В первые годы семейной жизни запах мужа Але даже нравился — это был запах полного сил, здорового самца, и в животном мире он должен был привлекать самок со всей округи. Собственно, он привлекал их и в мире человечьем. Наверное, из-за крутившихся рядом самок Алю в конце концов стала раздражать Лешкина ночная потливость и исходившие от него днем маскулинные флюиды. Он исправно мылся два раза в день, пользовался дезодорантами и менял рубашки, но все равно она с закрытыми глазами могла узнать его в толпе по смешанному запаху пота и алкоголя, к которому часто примешивались женские духи.

После Австралии Антонов не пах и почти не потел. Аля сообразила это только сейчас, стоя столбом посреди темной спальни, как в лесу. До сих пор в ее жизни было слишком много других неожиданностей. Но тут она наконец поняла, откуда непреходящее ощущение, что рядом другой, чужой человек. Он вроде бы Лешка, но не пахнет Лешкой. Кто отнял у него это свойство — акула? Доктор Ребекка Моррис? Британский супермен?

Начиная замерзать, Аля предприняла решительные действия. Как в настоящем ночном лесу, она стала осторожно перемещаться кругами, вытянув вперед руки. Нашла шкаф, трюмо, чуть не опрокинула стул и наконец наткнулась на кровать. С облегчением забралась под одеяло и прижалась к Лешкиной горячей спине. Нет, он пах, конечно, но намного слабее, чем раньше, и чуть-чуть по-другому. Зато на ощупь он был свой, родной и знакомый… только чуть более шершавый и твердый, как будто заматеревший.

Может, это происходит с возрастом, разочарованно подумала Аля, поворачиваясь на другой бок. Наверное, я тоже меняюсь. Она привычно ущипнула свою ляжку, проверяя, не появился ли целлюлит. Вроде пока нет. Но после блуждания по холодной спальне кожа была покрыта сухими пупырышками, и Аля расстроилась. Вот так люди и стареют, сами того не замечая, пока не ухватят себя за задницу. А клонирование тут ни при чем.

Размышляя, что страшнее — целлюлит или клонирование, она заснула и к утру уже совершенно не помнила о лесных тенях, мелькающих по ночам у беседки.

На следующий день они с Лешкой снова ходили под соснами, дышали смолянистым воздухом, собирали грибы и чернику, потом сидели на берегу речки Старицы, но залезть в нее не решились, хотя местные купальщики уверяли, что вода здесь самая чистая, не то что в Оке или тем более в Москве-реке. Аля глазам своим не верила: Антонов, который часа не мог прожить без городского драйва, теперь от души наслаждался монотонным отдыхом.

Впрочем, после обеда он взял в прокате теннисные ракетки и заставил ее побегать по корту, что было издевательством и над Алей, и над теннисом.

Вечером они жгли костер на своей полянке рядом с беседкой и жарили на прутиках грибы, про которые повар в ресторане сказал с уверенностью, что это съедобные. На ужин были также бутерброды с колбасой (нарезка из магазинчика при ресторане), пирожки с рыбой, на удивление вкусные и свежие, шоколадные конфеты и любимый Лешкин коньяк «Хенесси».

— Как напьешься «Хенесси», влюбисси и женисси, — подмигнул он Але, и она удивленно подняла брови — это была его присказка из прошлой жизни. Может, надо просто набраться терпения и постепенно все вернется само собой? Сначала коньяк, потом любимые выражения, потом запах, потом блядские замашки и наконец настоящий Лешка, живой и любимый… Или сначала должны появиться блядские замашки, а потом уже запах?..

Утром они не обнаружили в беседке ни начатой буханки хлеба, ни остатков колбасы и конфет, которые они решили не собирать в темноте.

— Зайцы и ежики, — прокомментировала Аля.

— Продвинутые зайцы, — заметил Леша, — по перилам скачут.

— Ну, может, коты, — предположила Аля. — Видел, их сколько у главного корпуса живет. Они за мышами охотятся.

— Аленька, ты замечательный юный натуралист. Ни коты, ни ежики не едят шоколад, да еще вместе с коробкой. И коньяк не пьют.