Морошка на зелёном мху была действительно обворожительным зрелищем. Ольга и Лида быстро собирали её в корзины. А Людмила стояла молча у куста тоненькой и низкой полярной берёзки. Потом медленно пошла по краю болота. У неё опять заныло сердце от предстоящего расставания с этой полюбившейся ей землёй.

– Ты далеко не отходи, – крикнула ей вслед Ольга.

– Я буду здесь поблизости.

Женщины увлеклись сбором ягод. А когда подняли головы, прошло уже часа полтора.

– Господи, где же Людмила? – спросила первым делом Ольга.

– Люда, Людмила-а-а! – стали они кричать вместе. – Ау-у-у-у! Ау-у-у!

Никто не отзывался.

Вроде ушли недалеко. Но Людмила не отзывалась. Они пошли по направлению к началу болота. Но и там её не было. Мох почти не сохраняет следы.

– Растяпы мы. Она же не может ориентироваться в сопках. Да и болото это тянется, не знаю сколько, может увести её в следующий распадок, а там все сопки для неё одинаковы и идут одна за другой на многие километры. Ольга, пошли скорее на прииск, надо попросить Ерофея. Уж он-то по тундре не одну сотню километров прошёл. Поможет нам найти её.

Женщины побежали бегом за Ерофеем. Он как раз собирался к ним на болото. Что-то его тревожило, и он решил их подстраховать. Увидев бегущих к нему Ольгу и Лиду, Ерофей понял, что-то случилось.

– Ерофей, Ерофей, скорее, беда у нас. Людмила пропала.

Лида и Ольга стали рассказывать, торопясь и перебивая друг друга. Ерофей понял, что они увлеклись сбором ягод и забыли о Людмиле.

– Сколько времени прошло? Сколько вы её не видели, не обращали внимания, не кричали, и она не отзывалась?

– Часа полтора, два, не меньше, – задумчиво сказала Ольга.

– За два часа можно далеко уйти. По болоту идти опасно. В кочках вообще можно так вымотаться, особенно если не ориентируешься. Оставляйте здесь свои корзины, и пошли к вашему болоту.

– Ерофей, давай собак возьмём.

– Собак? Тогда надо сказать Врангуле.

Врангула совершенно растерялся, забеспокоился. Он взял платье Людмилы, дал понюхать обеим собакам. Сказал: «Ищите». Дал поводок длинноногому Ерофею. Собаки взяли след и помчались от крыльца. Ерофей еле поспевал за ними. На краю болота они покружили около куста карликовой берёзки, потом сорвались, издалека стал слышен только лай. Ерофей и женщины торопились на их лай. Вдруг одна из собак завыла.

– Беда. Собака беду почуяла. Нас зовёт, – они побежали на вой и лай собак. Вторая собака бегала вокруг куста и рычала.

– Похоже, Людмила кого-то встретила, – сказал Ерофей.

Он увидел на земле глубокий след. Подвёл собаку, дал понюхать.

– Ищи! – скомандовал. Минут через пятнадцать они вышли к кочкам. Кочки были большие. Каждая с хорошее кресло. Между ними струилась вода. Собаки яростно метались. Дальше, очевидно, человек шёл по воде. Ерофей оглядел местность.

– Лида и Ольга, берите собак и идите в посёлок. Дальше я пойду сам.

«Если это Зеников, он далеко свою ношу не унёс. Сил у него маловато», – подумал Ерофей. Полоса кочек метров в сто шла в бесконечность. Но напротив был лесок. И Ерофей устремился туда. Не доходя несколько метров до леска, он увидел между кочками в холодной воде Людмилу. Она лежала тихо, как будто спала, только розовый ореол воды вокруг головы говорил о ранении. Ерофей взял её на руки и понёс из болота.

«Жива, – ощутил он её дыхание. – Главное, донести живую». Когда он вышел к прииску, к нему со всех ног бежал Берг. Увидав вернувшихся с собаками женщин, Врангула побежал в контору, сказать Бергу о случившемся. Берг взял Людмилу из рук Ерофея, кинул на него тревожный вопросительный взгляд.

– Что с ней? Где ты её нашёл, Ерофей?

– Я не знаю, что с ней случилось. Она жива. Лежала без сознания в воде между кочками. У неё рана на голове. Надо вызвать врача.

– Нет, – сказал Берг решительно. – Пока не осмотрю сам, никакого врача не надо. Впрочем, вызовите Репнину.

Дома Берг бережно уложил Людмилу на диван и осмотрел голову. Пришла Репнина. Тщательно осмотрела Людмилу. Дала ей понюхать нашатырного спирта. Людмила очнулась. Увидела Репнину. В глазах плеснулся страх. Репнина заметила.

– Что с вами, Людмила Геннадьевна? Меня не надо бояться. А вот в лес больше не ходите. Кто-то заинтересован в вашей гибели. У неё сотрясение, – обратилась она к Бергу. – Сильный ушиб. Но череп цел. Ерофей сказал, что она лежала в холодной воде. Это очень опасно. Необходимо её растереть спиртом и сделать тёплое укутывание. Вставать нельзя. Боже мой! Ей же рожать не сегодня завтра.

– Спасибо, – сказал Берг. Он был бледен и в ярости. Репнина ушла.

Людмила тихо прошептала ему:

– Не делай из случившегося шума и не ищи виновного. Меня ударили сзади. Это неважно кто. Тот, кого наняли. Но кто заказал, ты знаешь. Я поправлюсь, и мы вместе отправимся в путешествие к дядюшке. Ты меня понял.

– К сожалению, именно так мы должны сделать. Я не могу его задушить своими руками. Но, уверен, мы ещё встретимся.

– Это твой дядюшка заказал меня.

– Я думаю, что он не заказывал тебя. Он высказал пожелание, чтобы тебя устранить и я отправился за границу один. А эти уже рады постараться. Истолковали: устранить – значит убить.

– Ты несколько идеализируешь Герхарда. По-моему, он ни перед чем не остановится, только бы достичь своей цели. Даже если распорядился Репнин, а Зеников выполнял, оставим отмщение на будущее. Мы сами дали себе задание и не можем его сорвать.

Берг нехотя кивнул.

– Я прикажу Ерофею и Врангуле охранять тебя и никуда не отпускать без охраны. Мне кажется Репнина не в курсе дел мужа.

– Я тоже так думаю. Буду прилежно выполнять её предписания и выздоравливать. Думаю, наберусь сил к назначенному сроку.

Ночью Людмиле стало плохо. Поднялась температура. Начались роды. Берг срочно послал Врангулу за Репниной. Они прибежали вдвоём. Когда Людмила увидела Репнина, с ней сделалась истерика.

– Уйди! Уйди! – кричала она.

– Уходите! – сказал резко Берг. – Ваша жена справится без вас.

Репнин ушёл. Вдвоём с Врангулой они выполняли все указания Репниной. Ребёнок родился мёртвым. Людмила вся горела и была без сознания. Берг плакал. Трагедия пришла в этот бывший счастливым дом.

– Отто Карлович! Возьмите себя в руки. Главное – Людмила жива. Она поправится. Конечно, жаль ребёнка. Но у вас ещё будут дети. Сейчас все силы надо направить на выздоровление Людмилы.

Две недели она была между жизнью и смертью. Берг усох, он почти не отходил от жены. Все приисковые дела взял на себя Иван Иванович. Людмила наконец пришла в себя и поняла, что ребёнок потерян. Ей хотелось кричать, голосить, как голосят бабы, оплакивая покойников. Но она взглянула на мужа, и крик застрял у неё в горле. За это время от него осталась тень.