– Ты бывал когда-нибудь в окрестностях Ничейной горы?

Волкмейер вынул из нагрудного кармана сигару, внимательно оглядел ее со всех сторон, а затем откусил кончик.

– Пару раз доводилось. А вообще, скажу тебе, те места лучше обходить стороной. – Чиркнув спичкой о штанину, он наконец закурил свою сигару. – Это земли пиутов. Навахо никогда не жаловали эти места. Да и мне тоже там не нравилось.

– По эту сторону реки стоит столовая гора. Странная такая. Как будто на ее вершине когда-то что-то выращивали…

– Ведьмин сад.

– Что?

– Там рос ведьмин сад. Так мне сказал один знакомый индеец. Когда сорок с лишним лет назад мы с тем парнем оказались поблизости, там еще кое-что росло. За последние годы растительность там погибла – была вырублена или заменена другой, но кое-где еще сохранилась. Мы тогда влезли на самый верх, чтобы напиться из небольшого рва в песчанике. Он знал о той горе и, заприметив те растения, быстренько смотался. Мы тут же и уехали.

– И ты никогда больше не возвращался туда?

– Через несколько лет, после того как отбившийся скот, оказавшись у горы, решил напиться из природного резервуара. Там собиралась дождевая вода, сотни галлонов воды, довольно сносной на вкус, если конечно, в нее не успел еще ввалиться какой-нибудь зверек. Я хорошо запомнил, что говорил мне индеец – деревья в том саду сажали ведьмы, использовавшие их для своей ворожбы.

– А ты никогда не оставался там на ночь?

Волкмейер равнодушно взглянул на Майка:

– Остался как-то. Расположился в старинной развалюхе. Стена хорошо защищала от ветра. Зловещее место. Я поспешил уехать сразу же, как только начала заниматься заря. Коню моему тоже там не понравилось.

Волкмейер положил свою шляпу на стол. Волосы его заметно поредели, в них проблескивала седина, но в остальном он остался прежним – суровым, непреклонным человеком. Когда-то, много лет назад, он изловил троих жуликов, воровавших скот и перегонявших животных, некоторые из которых были помечены тавром того ранчо, где он тогда работал. Так он доставил всех троих на это ранчо: двоих перекинул через седла, у третьего красовалась петля на шее.

– Я помню, как ты работал на ранчо «Блюз», – вслух заметил Майк.

– «Блюз», «У Генри» и «Ла-Салс». Я достаточно поработал на них. Еще тогда, помнится мне, по окрестностям шлялись недобрые люди. Кассиди к тому времени уже вышел из игры, и Мэтт Уорнер тоже, но были и другие. Ни сам Кассиди, ни парни из его шайки не докучали нашим. И все же кое-кто из молодняка как-то рискнул. Пришлось взяться за винчестеры и всыпать им по первое число, чтоб относились к нам с должным почтением. – Он стряхнул пепел с сигары. – Так что же тебе от меня нужно? Понимаешь, с ума схожу от скуки; когда же, думаю, и у нас хоть что-нибудь случится?

– Возможно, тебя это вовсе не заинтересует, – бросил Раглан, но суть дела вкратце изложил.

Волкмейер молча выслушал его, раздавил в пепельнице окурок сигары и задал вопрос:

– Так ты пойдешь туда?

– Пойду, – последовал ответ.

– Что ж, я не буду спешить с диагнозом и объявлять тебя сумасшедшим. Нечто подобное мне доводилось слышать от старых индейцев. Хотя молодые больше не верят в это. Поговори со стариками вроде тех, среди которых вырос я. Это истории, от которых волосы встают дыбом. – Помолчав немного, он спросил: – Ну а от меня-то что ты хочешь?

– Поддержки и прикрытия. Мне нужен такой человек, который не теряет самообладания в любой ситуации. Когда я войду туда через «окно», я должен быть уверен, что тут остался человек, который встретит нас по возвращении.

– Когда-то ты вытащил меня из шахты. Я в долгу перед тобой. Ты спустился и вызволил меня, когда я уже считал себя покойником. Рискуя жизнью, ты отправился на выручку. А ведь мог бы запросто уйти, и никто никогда бы не узнал этого. Значит, как, полагаешь, нам действовать?

– Прежде всего я должен встретиться с одной женщиной. Ее зовут Иден Фостер.

Волкмейер холодно взглянул на него:

– А ты и с ней, выходит, знаком? Несколько лет назад она заезжала ко мне.

Раглан был изумлен:

– К тебе на «Блюз»? И что же ей там понадобилось?

– Она слышала, будто я ходил проводником с несколькими группами в резервацию ютов. Показывал индейское скальное поселение, так называемое Орлиное Гнездо. Слышал о таком?

– Да.

– Похоже, давным-давно ее предки жили в этих местах. Впрочем, она мне этого не сказала, но я догадался. Она хотела узнать поподробнее о местности, о скальных рисунках и тому подобное.

– А что еще?

– А еще она интересовалась, не ходил ли я когда-нибудь на Ничейную гору. Меня, признаться, это удивило, но я постарался не показать виду. Ведь я ни словом не обмолвился ни о Ничейной, ни о Яме.

– Яме Джонни?

– А ты знаешь о Джонни?

– Вообще-то не так много. Но вот о Яме знаю не понаслышке. Довелось побывать там, и снова собираюсь.

– Сам я не был знаком с Джонни. Но слышал о нем от очевидцев. Этот самый Джонни был из так называемых «основных», работал на нескольких старых ранчо и слыл всеобщим любимцем. Отличный наездник. Все так жалели, что он пропал.

Обычно Джонни выезжал в одиночку, а по возвращении рассказывал об этой самой Яме, где росли деревья, была вода и все такое. Люди не знали – верить ему или нет, но отмахать сорок миль по пустыне только ради того, чтобы уличить его во лжи, не хотелось никому. Джонни возвращал в стадо заблудившихся коров, в основном наших, отбившихся от стад и бредущих к югу. Отправившись в очередной раз на поиски, он исчез, и с тех пор никто его больше не видел.

Примерно так рассказывали о Джонни в пору моей юности. Тогда вспыхнуло восстание индейцев под предводительством Старого Полка и Поузи, его сына. Это было примерно в тысяча девятьсот пятнадцатом году. Все началось с убийства нескольких мексиканцев. На их поиски отправился вооруженный отряд, индейцы же убили еще одного бойца. События эти происходили в Коровьем каньоне близ Блаффа. Джонни должен был объехать Блафф с запада, и поначалу, когда он исчез, решили, что он наткнулся на Поузи и его шайку. Винили в его гибели индейцев… Короче, он пропал.

– Но тем не менее он жив, Волк. Его угораздило угодить на Обратную Сторону, и выбраться оттуда он не смог.

– Трудно поверить. Джонни, правда, был очень молод, но все же слыл непревзойденным следопытом. – Тут он замолчал. – Значит, жив, говоришь? Но ведь получается, что ему сейчас более ста лет!

– Сто не сто, а девяносто с хвостиком будет.

– Черт побери! Вообще-то он был крутым мужиком. Все может статься. Значит, надеешься отыскать его там?

– Буду пытаться, Волк. Он – ключ ко всему, что происходит у них там. Еще девушка по имени Каваси и Таззок.