про Надежду Юрьевну, как уважительно обзывалась лолька, ходили эпичные. Я в первый раз увидел, что впечатлился — не сказать. Эфебофилией не страдаю и не наслаждаюсь, да и в плане небывальщины — парень из Меллорна ей точно фору даст. Но как человека — есть её за что уважать.

И, если подумать, она людей не гробит. А вроде енто вомперам надо. Ну, опять же, с упырями чёрт голову сломит, какие они. Но вполне возможно, что после бокала красненькой эта девочка с золотыми кудряшками меня в макрамэ завяжет — не исключённый вариант.

— И Меллорн оповестить. Говоришь, растворилось в небывальщине? — глянула на меня розовыми глазами лолька.

— Нет. Говорю, почувствовал, как удаляется, — уточнил я.

— Сеть небывальщины. Или чёрт знает что. Но надо…

— Надо — сами и рассказывайте! — возмутился я. — Меня там не любят, сволочи нетолерантные!

— Можно подумать меня — любят, — ехидно взглянула на меня Юрьевна.

— Тебе виднее, — изящно отмазался я. — Ладно, головной боли вам подкинул, — потянулся я, под горящими, восхищёнными моим всем взорами. — Пойду, кому-нибудь ещё благо нанесу и добро причиню. Со страшной силой! — уточнил я, довольный вываливаясь из кабинета.

Маринка же, бывшая третьей на совещании, по-моему, всё его и продремала. А я — молодец. Кто рано встаёт, тот не встаёт поздно и вообще, сам себя похвалил я, раз эти всякие стеснялись.

Ну ладно, а вообще — неприятно, но не моя головная боль, отмахнулся я от копошащихся мыслей. Если надуманная небывальщина присоединится к нечисти традиционной… Будет, конечно, похуже. Но не намного, а мне работа найдётся. И не сделаю я ничего, напомнил я откуда-то вылезшей совести. Не знаю ни черта потому что. Да и ведьмы не знают — не лезут в сеть небывальщины, после того как пара из них очень нехорошо померли.

И вообще, фиг со всякой фигнёй, рассуждал я, размещая полотенце с поняшей на почётном месте дома. Пусть будет. А которое с сисястой, но старшномордой тёткой, я оставил в кофре — может, пригодится для чего. Как минимум — почиститься! Потому что изгваздать меня бытие стремится с заслуживающим лучшего применения энтузиазмом!

И призадумался я, а куда дальше мне свои мощи беспокойные направить-то? Можно, конечно, объехать места известные дозором, на нервы всяким знакомым подействовать. Но душенька моя злодейская на данный момент вполне удовлетворена.

А значит, надо в место неизвестное наведаться, на новых людей посмотреть, себя красивого показать.

Так что присел я на сидение байка, развернул карту и стал её разглядывать. С результатом, а не как в прошлый раз. Ну, селения различной населённости — это понятно, как нибудь заеду, полюбуюсь. А вот на что меня натолкнуло полотенце с поняшей: стойбище кентавров. Или деревня, или кентаврище, как угодно назвать можно.

Данные металюди имели ярко выраженный “берсерк-мод”, причём нелёгкий и взрывной характер. Марь Васильевна, судя по рассказам, была святая, во плоти. Потому как, судя по описаниям, должна она сидеть в перекорёженной и гнутой приёмной, залитой кровишшей и замусоренной обломками костей незадачливых посетителей.

Да и один из кентаврячьего племени, регулярно мелькающий на рынке Зеленюков (единорогами торговал) редкий день проводил без развесёлого группового избиения. Группы избитых, почёсывая синяки, разбегались. Кентавр вздыхал и медитировал — йогой какой был до изменения. И общепризнанно считался САМЫМ вменяемым, кроме разве что Марь Васильевны, из всего их племени.

И вот, живёт поселение из полутора сотен конечеловеков. Вдобавок, там же анклав минотавров. Немного, морд двадцать. Потому как остальных перебили нахрен, причём даже в толерантных Зеленюках.

Потому как минотавры, помимо столь же лёгкого и приятного характера, как и кентавры, обладали чуть ли не генетически заложенной страстью к каннибализму. Ну, не генетически, а небывальски… В общем, понятно. И скорее людоедству, в данном случае.

Но не вполне воздержанных минотаров нетолерантные человеки нахрен извели. А воздержанные, чтобы не страдать от присутствия желанной нямки на двух ногах, поселились рядом с кентаврами. С которыми у них мир, любовь, жвачка и радостное взаимное мордобитие, судя по рассказам.

Кроме того, Минотавры оказались на удивление подкованы не просто в кузнечном деле, а именно в магокузнечном. Лили какие-то запредельные бронзы, на которые у меллорнских техномагов и зеленюковских механиков неудержимо слюноотделялось.

В общем, вышел у полуконяшек с полукоровами вполне удачный симбиоз. Но человекам, как понятно, к их стойбищу приближаться не стоило, потому что прибьют. Не столько от злобности, сколько от души прекрасных порывов. Ну а мне — пофиг. И морду и сам набить смогу, при желании, резонно рассудил я.

Нет, бегать по кентаврятнику с воплями “выходите бицо” я, конечно, не собираюсь. Но посмотреть — интересно, факт. Спрошу, всё ли у них хорошо с нечистью, ну и если всё нормально — уеду, окончательно решил я, седлая байк.

И, под причитания искривлённых сестричек, о том, как они хотят камушек, погнал в намеченном направлении.

Сестрички причитали, дорога шуршала. А я, от нефиг делать, опять думал.

Дело в том, что “проскочив” год на свидании с Болью, я как-то, в определённой степени, воспринимал сложившееся житьё-бытьё человеков как некий устоявшийся порядок.

А это, по совести, ни хера не так! Год назад предыдущее человечество умерло. Как цивилизация — точно, вдобавок масса людей, большая часть, на минуточку — как люди. С концами. Далее, болезни, небывальщина… В общем, не то, что нестабильность в головах — хорошо, что маньячил и психов запредельных вокруг не орда. Да и разумные… да все крышей поехали, как и я.

Далее, социальные всякие там модели. Так, в Зеленюках — условно-демократическая анархия. Двуединая, ведьмы-Степаныч. С коммунистическим ароматом — ну, тут он везде, когда жопу припекает, человеки почему-то всегда к коммунизму в той или иной форме тянутся. С пещер, мдя.

Что в Меллорнах точно — тоже чёрт знает. Вся моя информация с чужих слов. А у Ариски — вообще феодализм махровый, с коммунистическим же душком. На праве силы основанный, где Берегиня — барыня. Всей разницы, что ей от пейзан и не надо ничего материального. А в общем — так. И нечистиков под костяной пятой держит так, что не пикнут.

Но это так, отвлечённые рассуждения. А суть: прошёл год. Этого чертовски мало. И никто справку о десяти печатей, что изменение — это МОМЕНТ, а не ПРОЦЕСС, мне не давал. И прочим человекам тоже.

То, что сформировалось сейчас с людьми — основано на “видовой” магии изменённых, в общем — оказавшимися приличными разумными.