– Отличный ресторан, – Протасов кивнул в сторону здания с огромной верандой. – Предлагаю поужинать.

Я согласилась, в основном потому, что лень было тратить время на готовку, а есть хотелось. Мы устроились на веранде, все столы были зарезервированы, как сообщил метрдотель, но для нас место нашлось. Пока ждали заказ, Протасов болтал без умолку, но вовсе не о нашем расследовании. Рассказывал о себе, любимом. Истории из жизни. Вроде бы смешные, но во всех он все равно был героем. Я в долгу не осталась и тоже поведала о днях своей юности. Он слушал внимательно, улыбался, а в глазах плясали черти.

«Меня нагло охмуряют», – сообразила я и злорадно подумала, что старается Платон Сергеевич напрасно. Ничегошеньки ему не обломится. А старался он изо всех сил. Сама любезность и остроумие. По дороге к дому Протасов дважды сграбастал мою руку, трепетно ее пожимая, а стоило нам войти в его квартиру, заключил меня в объятия и полез целоваться. Я уж совсем решила двинуть ему коленом в известное место, но потом передумала, ни к чему зверствовать. Отстранилась и ледяным тоном поинтересовалась:

– Что это на вас нашло, Платон Сергеевич?

К такому он точно не был готов. Избаловали бабы парня, но ничего, пусть привыкает. Не все женщины готовы по первой команде прыгать к нему в койку.

– Я… просто я подумал… – начал он мямлить.

– И совершенно напрасно. С какой радости мне заниматься любовью с первым встречным?

Он слегка икнул, но от меня отлепился.

– А почему на «вы»? – спросил испуганно.

– Потому что, – отрезала я.

– Но… мы в некотором роде уже… в субботу мы проснулись в одной постели.

– Не отрицаю. Но так как я ничего не помню, будем считать, что ничего между нами не было.

– Предлагаю другой вариант: отправляемся в спальню и начинаем восстанавливать события.

– Не пойдет, – погрозила я пальцем. – Я только замуж. Ты забыл: я девушка с серьезными намерениями.

– А я совсем не против женитьбы, – осчастливил он. Я разгладила на его груди рубашку, улыбаясь по-матерински ласково.

– Тогда нам следует дождаться первой брачной ночи.

– Я тебе совсем не нравлюсь? – с подозрением спросил он, а взгляд был такой, точно Протасов обвинял меня в измене Родине.

– А что в тебе хорошего, кроме банковского счета? Да и тот под вопросом, – засмеялась я, но моя шутка не была оценена. Судя по всему, он воспринял мои слова всерьез.

– Значит, этот бегемот тебя привлекает, а я…

– С бегемотом пока тоже не все ясно, – перебила я. – Начнешь доставать – и лишишься верного доктора Ватсона. Съеду от тебя, и будешь ты искать убийцу в одиночестве.

Я сделала ручкой и отправилась в свою комнату, едва не лопнув от гордости. Есть, есть еще девушки, способные сказать твердое «нет». Пусть не думает… далее в моих рассуждениях ничего оригинального не содержалось. Протасов в дверь не скребся и даже не сновал мимо, что показалось обидным. Сидеть в комнате было скучно, опять выручил детективчик.

Ближе к ночи я начала думать о Протасове с большой нежностью, бог знает откуда взявшейся, и предприняла вылазку в кухню, в надежде застать Протасова страдающим. Я плохо представляла, как это должно выглядеть, ну да не важно. А когда мужчина страдает, долг женщины его утешить… разумеется, и ему придется предпринять кое-какие усилия.

Дверь в кабинет Платона Сергеевича была приоткрыта, и, заглянув в него, я убедилась: «страдалец» сидит за столом, обложенный бумагами. На мое появление никак не отреагировал, даже головы не поднял. Еще бы, бизнес превыше всего. А женщины в списке его приоритетов болтаются где-то в нижних строчках. «Ужас, – закатила я глаза, поспешно возвращаясь в комнату. – Выйдешь за такого и всю оставшуюся жизнь будешь страдать от недостатка любви и внимания». Несчастные женщины заводят любовников, и некоторые даже не одного. Или прикладываются к бутылке. Это уж точно не мой вариант. Еще заводят собачек, становятся членами клубов…

– Ужас, – вновь повторила я, на сей раз с отчаянием. А за кого ж тогда замуж выходить? За обычного молодого человека. Допустим. Он полюбит меня, я его… а потом ипотека, кредиты, так вся жизнь пройдет, а ведь еще детей рожать надо… Придется экономить на всем, а недельный отдых в Турции покажется голубой мечтой. – Ужас, – прошептала я в третий раз. Проще всего получить наследство, но тут тоже незадача: богатые родственники, как назло, отсутствуют.

Спать я легла практически в отчаянии и, проваливаясь в сон, успела подумать: «Да я вообще замуж не пойду». Мама это, конечно, не одобрит.

Утром Протасов разбудил меня в половине девятого, крикнув из-за двери:

– Подъем!

С возмущением я распахнула дверь, предварительно умывшись, расчесавшись и даже едва заметно подкрасившись, но в пижаме (шортики и короткая маечка), наряд был выбран сознательно, пусть Протасов видит, чего лишился.

– Какого лешего ты поднял меня ни свет ни заря, – рявкнула я, Протасов выглянул из кухни и ответил с намеком на недоумение:

– У нас похороны. Я хотел сказать, у Димыча. Хорошенький костюмчик, – расплылся он в улыбке, кивнув на мой наряд.

– Извращенец, – отрезала я.

– Да с какой стати? – выпучил глаза Платон Сергеевич.

«С такой, что в бумажках вчера копался», – хотелось ответить мне, но вместо этого я хлопнула дверью погромче.

Подходящего наряда для похорон в гардеробе не нашлось, и мы, наскоро позавтракав, отправились на мою квартиру. Я была уверена, что проводить Шевчука соберется немало народу, и хотела выглядеть достойно. Может, я потратила на это чуть больше времени, чем следовало. Протасов очень быстро начал проявлять нетерпение, а когда я вежливо спросила, что лучше, надеть шляпку или все-таки кружевную косынку, ядовито ответил, что косынка романтичнее: подчеркивает естественную бледность лица, которую легко выдать за безутешные страдания. Я запустила в него туфлей, Протасов ее поймал и пару секунд раздумывал, не швырнуть ли ее обратно, уж очень гнусной выглядела его физиономия. Но здравый смысл победил. Протасов вернул мне туфлю и даже помог ее надеть, встав передо мной на одно колено. Вчерашнее возмущение было мгновенно забыто. Очень хотелось провести рукой по его волосам и даже поцеловать, но, как говорит моя мама, легче всего погореть на сердечной доброте. Мужики мастера этим пользоваться. Поэтому я буркнула «спасибо» и гордо поплыла к выходу.

Похороны в памяти не особенно запечатлелись, может, потому, что я с таким усердием высматривала убийцу, что все прочее мое сознание миновало. Во вчерашнем детективе утверждалось, что убийцу тянет проводить жертву в последний путь. Впрочем, я и раньше об этом слышала. К моему удивлению, далеко не все явились на прощание. Кроме родственников, а их оказалось совсем немного, присутствовало человек десять-двенадцать. Всех я хорошо знала. Сестра Димки и моя когда-то закадычная подруга теперь жила в Америке и прилететь не смогла. Танька не явилась, что тут же отметили, перечислив еще с десяток фамилий, кому бы надлежало стоять рядом с нами. В общем, львиная доля времени ушла на пересуды. Я же вглядывалась в лица, гадая, кто из присутствующих коварный злодей? Все казались одинаково подозрительными.