– Тогда, наверное, влюбились?

– Конечно нет. Но я просил Селину выйти за меня замуж, – неожиданно объявил Квин. – Это показалось мне наилучшим выходом.

– Что ж, значит, я буду дружкой? Мне идея нравится, – сказал Грегор, ухмыльнувшись.

– Она говорит, что не выйдет за меня, – признался Квин, довольный потрясенным видом своего друга. – К тому же я сказал ей, что она может пойти с нами, чтобы разоблачить Толхерста.

– Да вы сумасшедшие, вы оба. Однако мы приехали, расскажете мне все позднее.

Когда они прибыли, Мейкпис был в гостиной. Его дружелюбная, гостеприимная улыбка покинула лицо, как только Квин сказал:

– Позвольте сказать вам несколько слов наедине, сэр?

Мейкпис провел гостей в кабинет и захлопнул дверь.

– У вас есть какие-то жалобы, джентльмены?

– Вовсе нет. Я всего лишь хочу выкупить вашу долю в этом заведении. – Квин не видел смысла в том, чтобы ходить вокруг да около.

– Она не продается, мистер Арбетнотт.

– Мы оба недоговариваем друг другу всей правды, плывем по морю жизни под чужими флагами, – заметил Квин. – Я лорд Дрейкотт, а вы, сэр, Генри Фокстон, который разыскивается властями за связь с врагами королевского престола.

Мейкпис оцепенел.

– Это полная чепуха. Все мои документы в этом ящике, письма от моего поверенного…

– А кроме них в этом ящике еще и пистолет, в чем я ничуть не сомневаюсь. Нет, действительно, Фокстон, неужели мы производим впечатление людей, которых так легко одурачить? Я очень обижен. И к тому же вооружен. Думаю, не стоит устраивать из этого трагедию или поднимать шум. Я не выдам вас полиции, если вы назначите справедливую цену за вашу долю в этом предприятии, возьмете мои деньги и исчезнете с нашего пути.

– Но почему вы делаете это? – возмущенно заговорил Мейкпис.

– Потому что мне очень нравится это место, и я считаю оскорблением, что двоих мужчин, которые честно сражались за свою страну, здесь с улыбкой принимает такое ничтожество, как вы. Наличные и договор о продаже у меня при себе, так что дело может быть сделано здесь и сейчас.

Квин достал пачку банкнотов и небрежно бросил ее на стол. Мейкпис взял деньги дрожащими руками.

– Вот. – Квин положил документ на стол и придвинул его собеседнику. – Мой поверенный составил его буквально сегодня. Вы забираете деньги и ваши личные принадлежности. Оставляете ключи и сегодня же вечером убираетесь отсюда. Если хоть раз вас увидят здесь снова, я доложу о вас властям. Все понятно?

Мейкпис оторвал взгляд от денег, посмотрел на Квина, затем резко кивнул. Он обмакнул перо в чернильницу.

– Ваше настоящее имя, – сдержанно велел Квин.

После Мейкписа договор подписал Квин, а Грегор его заверил.

– А теперь, – сказал Квин и передал пистолет Грегору, – вы соберетесь и уйдете отсюда. Отдайте мне ключи. – Он протянул руку. – Мой друг вас проводит.

Мейкпис бросил на стол связку ключей.

– Прежде чем вы уйдете, мистер Васильев обыщет вас, – добавил Квин, поднимаясь. – Спасибо. Надеюсь, нам никогда больше не придется встретиться.

Главный зал заведения в этот час был полон людей, согрет и окутан тонкими ароматами духов, пудры, свечного воска и свежих цветов. Квин пробрался сквозь толчею, по пути любезно улыбаясь девушкам, которых узнавал, а затем поднялся наверх и постучал в дверь покоев мадам Деверилл.

– Лорд Дрейкотт! – Она тотчас положила руку ему на плечо и провела в комнату. – Что-нибудь с Селиной?

– Нет-нет, все в порядке. – Мадам Деверилл выглядела нездоровой, она казалась еще более слабой и хрупкой, чем накануне ночью. Он протянул ей бумаги. – Это для вас. Мейкпис покинет заведение в самое ближайшее время.

Она прочитала документы и, скользя глазами по строчкам, медленно опустилась на софу.

– Так что же, теперь я свободна от него? Неужели это правда?

– Да, – кивнул Квин.

– Благодарю вас. – Мадам Деверилл повернулась и в душевном порыве взяла его руки. – Огромное вам спасибо. Вы наверняка захотите увидеть цифры, чтобы знать, на какой месячный доход можете рассчитывать…

– Это мой подарок, – сказал Квин, взяв из ее рук бумаги и подойдя к прелестному золоченому письменному столу. Он написал все необходимое наверху листа и поставил подпись. – Я намерен жениться на Селине и хотел бы, чтобы она была абсолютно спокойна за вас и уверена в вашей безопасности.

Измученное болезнью лицо мадам Деверилл вдруг стало таким бледным, что даже легкий макияж стал выделяться на фоне побелевшей кожи, затем, овладев собой, она улыбнулась и протянула руки навстречу Квину:

– Я так счастлива за вас обоих! Ведь… вы ее любите?

– Я думаю, это единственно верное решение в сложившихся обстоятельствах, которые, полагаю, вы согласитесь со мной, серьезно ее компрометируют, – сказал Квин.

– Едва ли в этом есть ваша вина, – сказала мадам Деверилл. – Я очень ценю и уважаю вас за то, что вы совершаете этот честный и благородный поступок, несмотря на то что не испытываете к ней чувств.

– Я не говорил, что совершенно безразличен к Селине, теплая привязанность и забота могут связать нас, – сказал Квин, испытывая необъяснимое раздражение. – Впрочем, мне еще предстоит убедить ее в этом.

– Желаю вам в этом удачи, – сказала мадам Деверилл, скромно улыбнувшись. – И я еще раз благодарю вас за свободу от Мейкписа.

* * *

– Что ж, неплохо, – сказал Квин. Лина стояла перед ним, снова облаченная в одежды восточного юноши. – Не отставайте от Грегора ни на шаг. Если кто-то заговорит с вами, отвечайте кратко и на ломаном английском. И не забудьте, вы – слуга.

– Да, мой господин, – произнесла она, изображая раболепный тон, которым Грегор говорил в ту первую ночь в поместье Дрейкотт-Парк.

Это позабавило Квина, и он улыбнулся:

– Вот, возьмите эти деньги. Если вдруг что-то пойдет не так, если кто-то узнает вас, немедля бегите прочь, берите извозчика и возвращайтесь сюда.

Лине все еще кружило голову известие о том, что Мейкпис продал свою долю в заведении без особых осложнений и теперь уже был на пути к своей новой жизни на Востоке. Впрочем, ей показалось странным, что Квин так и не согласился объяснить, как ему удалось так легко убедить этого человека. Кроме того, он довольно грубо прервал ее, когда она попыталась его поблагодарить.

«Он что-то от меня скрывает, – подумала Лина. – Вот и еще одна причина не выходить за него замуж», – подытожила она свои размышления, уютно устроившись в кресле, пока Грегор и Квин играли в карты, убивая время до того часа, на который Квин назначил встречу с Реджинальдом Толхерстом в игорном доме на Пикеринг-Плейс.

Наконец они отправились в путь. Сент-Джеймс-стрит была полна мужчин, которые беспрерывно передвигались, прокладывая себе пути от клуба к игорному дому, от ресторана к борделю, некоторые бродили в одиночестве, но большая часть прокладывала недвусмысленные маршруты шумными, веселыми компаниями. Среди них можно было наблюдать и женщин. Одни выглядели элегантно и утонченно, и их к месту назначения сопровождали служанки. Другие были довольно вульгарны и очевидны в своем занятии, так как беззастенчиво хватали мужчин за рукав, предлагая свою любовь за деньги.