– Ты признаешься в этом?

Он крепко обхватил ее за бедра так, что она не могла пошевелиться.

– Разве не видно?

Сесили задышала прерывисто и часто, слишком близко он стоял от нее. Настолько близко, что она не надеялась, что такое может опять повториться. Искушение было слишком велико, и она не устояла. Положив руки ему на плечи, она слегка прогнулась назад, как бы предлагая себя:

– Да, видно.

– Боже. – Он ласково провел пальцами по голубой жилке, бившейся на ее шее. – Ты очень много выпила сегодня?

– Очень.

Его злость моментально испарилась. Полузакрыв глаза, он тихо застонал и нежно провел губами по ее уху.

– Значит, у меня не получится оттрахать тебя здесь, под деревом.

Сесили вся напряглась от его слов, она откинула назад голову так, что макушкой уперлась в ствол.

– Ты всегда говоришь такие грязные непристойности?

Он нежно прикусил мочку ее уха, приятные мурашки побежали по ее спине.

– Ты пробуждаешь во мне одно лишь плохое.

– Как же мне везет. – Она нежно захватила прядь его волос и принялась ласково ею играть.

– Ты не представляешь, как я хочу тебя!

От низкого, густого тембра его голоса, насквозь пронизанного сексуальностью, мурашки еще сильнее забегали по ее коже.

– Я едва сдерживаю себя. Я сама не своя.

Сесили выгнулась навстречу ему и потерлась о его тело. Возбужденный, он произнес свистящим шепотом:

– Разве я не просил тебя сдерживать себя? Ты настоящая искусительница, у тебя неплохо получается.

– Так что тебе мешает? – Она кокетливо надула губки. Раньше она осуждала про себя женщин, прибегавших к столь дешевому трюку, но теперь он больше не казался ей столь дешевым и зазорным.

Особенно в тот миг, когда она ловила на себе его восхищенный взгляд. Как вдруг она услышала:

– Нет, ты слишком пьяна, так что оставим всякие глупости.

Какое разочарование! Впрочем, Сесили подсознательно чувствовала, что все кончится, едва начавшись. Шейн явно страдал комплексом романтического героя.

– Ты на меня сердишься?

– За что?

Сесили задумалась, не зная с чего начать, так как причин, на ее взгляд, было предостаточно. Она остановилась на той, которая лежала на самой поверхности.

– Наверное, за танцы?

– Нет.

Односложный ответ, но по его еле заметной удивленной интонации она поняла, что попала в точку. Она обрадовалась, а вдруг еще не все потеряно? Выпитый алкоголь порождал надежду.

– Ладно, будь по-твоему.

Ее опьяненное воображение разыгралось не на шутку. Надо было вызвать у него еще большую ревность, свести его с ума. Она не узнавала себя. Новая Сесили сильно отличалась от прежней. Виной всему, наверное, было опьянение, и надо было спешить, пока оно не выветрилось. Она привстала на цыпочки и потянулась, как кошка, прижимаясь к нему.

– Что же мне сделать для того, чтобы мы помирились?

– Никогда больше не танцуй. Прошу тебя.

Он прижал свой возбужденный член к ее животу.

Сесили тут же обвила его руками за шею, а он обнял ее за талию. Уткнувшись носом в его шею, она начала лизать языком нежную кожу там, где бился пульс.

Послышалось низкое, хриплое рычание из глубины его горла, так обычно рычат дикие звери, и от этого звериного рыка пришло в возбуждение ее женское естество.

– Сесили, – произнес он шершавым, как напильник, голосом, – ты играешь с огнем. Я могу не выдержать.

Не говоря ни слова, она легко укусила его за подбородок.

Миг, и она опять оказалась в ловушке, Шейн плотно прижал ее к дереву.

Она знала, чего ей хочется. Она сгорала от нетерпения.

Шейн приподнял ее лицо за подбородок так, что ее глаза оказались напротив его глаз.

– Сесили, послушай. Если я сорвусь, то все, я не смогу остановиться. Ты хочешь, чтобы я взял тебя здесь, у дерева? Но тогда завтра у тебя вся спина будет в ссадинах. Будут и другие следы – укусы на шее, синяки на руках. Внутри у тебя так же все будет болеть и ныть. Поэтому нам надо остановиться. Ясно?

Но ей было ясно только одно: он хочет увильнуть, не дать ей того, к чему она так стремилась. Охваченная желанием, она ослабела, колени у нее подгибались, она непременно упала бы к его ногам, если бы он не держал ее так крепко.

Сесили истомилась, страсть переполняла ее. Искусительница, проснувшаяся внутри нее, не хотела быть обманутой в своих ожиданиях. Она безумно хотела его. И тогда она решилась на откровенность, которая должна была заставить его отбросить прочь все колебания.

– Знаешь, той ночью. В ту первую ночь… – Она запнулась.

Шейн удивленно взглянул на нее:

– Что?

Их взгляды встретились.

– Я приходила.

– Ах черт!

В тот же миг он обнял ее с новой силой. Он впился губами прямо в ее губы – твердым, грубым поцелуем.

Страстно. Решительно.

Властно.

Она поддалась, еще бы. Никогда в жизни она не хотела подчиняться ни людям, ни обстоятельствам, и вот теперь уступала сама, с радостью.

Его язык коснулся ее языка, повелительно и ласково. Застонав, Сесили почти повисла на Шейне, желая еще большей близости. Еще более чувственной, более грубой.

Ногой она обхватила его за талию, занимая самую удобную позицию и открываясь перед ним. Рыча, Шейн резким и сильным движением бедер припечатал ее к дереву и оцарапал ей спину, как и предупреждал.

Шейн замер на месте.

Удивленная, даже возмущенная столь внезапной переменой, Сесили прошептала:

– Прошу тебя, Шейн!

– Черт, – проговорил он, целуя ее снова и снова – грубо, жадно, как первобытный человек. Сесили даже не знала, что секс может быть именно таким, но теперь такой секс так ей понравился, что она уже не могла жить без него.

– Кажется, ты готова на все.

Увлеченная страстью, она подняла глаза и, глядя прямо ему в лицо, прошептала:

– Все, что захочешь.

– Опасно бросаться такими обещаниями.

– Да что ты говоришь? – Она прикусила его нижнюю губу. – Я уже на краю безумия.

– Боже, Сесили. – Он поцеловал ее прямо в губы, причем поцелуй был таким долгим, что у нее перехватило дыхание.

Он принялся осыпать поцелуями ее подбородок, шею, тогда как она лишь стонала от наслаждения. Сесили прижалась к нему еще плотнее, прерывистое дыхание, ускоренный стук ее сердца, затуманенное сознание – все говорило, что она действительно на краю.