Глаза Джеймса засверкали от злобы, он обратился к Митчу:

– Когда я вошел на кухню, она сидела почти раздетая на стойке, а Шейн ее лапал. И он и я мы оба видели твою сестру почти голой.

– Не хочу об этом ничего слышать, – твердо произнес Митч.

Шейн, весь красный от гнева, закричал:

– Ложь! Она не была голой! Джеймс врет! Он никак не мог видеть ее в таком виде.

Да, Шейн обнимал ее, видел многое, но далеко не всю ее. И теперь ему совсем не хотелось, чтобы все выглядело так откровенно, как представлялось со слов Джеймса.

– Хорошо, к чему так кипятиться? – Митч покачал головой. – Вы оба хороши.

Шейн и Джеймс обменялись долгими неприязненными взглядами, которые напомнили им давнее соперничество, тянувшееся еще со школьных времен. Они колебались, не зная, как быть – решать или не решать их спор с помощью силы. Но потом, видимо, вспомнив, что им обоим уже за тридцать, немного успокоились и снова уставились на экран, притворяясь, что смотрят бейсбольный матч.

Четверть часа прошла в полном тишине, прежде чем Митч ударил Шейна в плечо.

– Эй, – воскликнул Шейн, потирая ушибленное место. – За что?

– За то, что ты крутил любовь с моей сестрой.

– Я же попросил прощения. Мы поменялись с тобой местами, разве это не справедливо? Кроме того, не тебе судить меня, учитывая, что каждую ночь ты сам крутишь любовь с моей сестрой.

– Верно. – Митч поскреб щетину на подбородке. – Интересно, сколько мы тут еще будем торчать вместо того, чтобы поехать в бар и посмотреть, что они там делают?

Шейн живо вскочил с места, даже не пытаясь изобразить равнодушие:

– Поехали.

Митч и Шейн вопросительно посмотрели на Джеймса. Тот, мрачный как туча, отрицательно замотал головой.

– Не поеду.

Шейн указал большим пальцем на двери:

– Брось, все и так знают, что ты к ней неравнодушен. Идем.

Митч позвенел ключами от машины в кармане и вытащил всю связку:

– Пожалуй, не все. Одна только Грейси ни о чем не догадывается.

– Мне нет никакого дела до нее, – возразил Джеймс, вставая со стула.

– Конечно, нет, – согласился Шейн и дружелюбно хлопнул брата по плечу.

Неразделенная страсть – тяжкое бремя.

Рассудок был затуманен.

Не плотно, не легко, а именно в меру. Легкое, пушистое, белое облачко защищало ее сознание, заслоняя от мрачных, горьких переживаний. Благодаря напитку под названием «Охотничья бомба» Сесили забыла о грядущих выборах, и о своей предвыборной кампании, и о том, что ей почему-то все это стало безразлично. Забыла о предательстве отца и своей помолвке с нелюбимым человеком. Ей так легко и свободно сейчас, никаких забот, просто блаженство!

Ритмичная музыка кантри, подруги, пригласившие ее с собой, «Бомба» – вот и все, что нужно для счастья, больше ничего.

Удивительный все-таки напиток – «Охотничья бомба»!

Когда они пришли в бар, она по привычке заказала себе белое вино, но Мадди и Грейси убедили ее, что «Бомба» намного лучше. Пришлось уступить. Неизвестный напиток привел Сесили в восхищение. Он взбодрил ее, придал сил, раскрепостил. Теперь ей море по колено.

Она обхватила за плечи сидевших по бокам от нее Мадди и Грейси и привлекла к себе.

– Большое вам спасибо, девчонки! Мне никогда не было так весело, как здесь.

Грейси рассмеялась:

– Узнаю прежнюю Сисси. Как же я ее обожаю!

Мадди подняла вверх бокал:

– Я тоже так рада! Давно так не веселилась.

Софи тоже попыталась что-то сказать и чуть было не расплескала «Маргариту», так как в этот самый момент отпивала напиток из бокала.

Пенелопа – она добровольно согласилась привезти всех домой после окончания вечеринки – лишь покачала головой. Нелегко ей было быть совершенно трезвой среди разгулявшихся подруг.

Из динамиков раздавалась песня, от низких густых частот по коже Сесили пробегала дрожь. На танцпол начали выходить люди и выстраиваться в определенном порядке. Начинались танцы. Сесили пристально наблюдала за движениями танцующих.

– Как называется песня?

– Побереги лошадь или прокатись на ковбое, – объяснила Грейси.

– Смешное название. Мне нравится, – отозвалась Сесили.

– Пойдем танцевать. – Софи схватила ее за руку.

Изящная, прелестная малышка Софи выглядела настолько забавной, что Сесили, рассмеявшись, погладила ее по голове.

– Что я тебе – щенок? – обозлилась Софи, отталкивая ее от себя.

– Нет, ты просто пре-елесть, – протянула подвыпившая Сесили. Ее голос звучал по-особенному, он не походил на обычный.

Пенелопа поморщилась:

– Девчонки, не увлекайтесь.

– Я вам покажу прелесть. – Софи сжала руки в кулачки. – Я могу постоять за себя.

Мадди звонко чмокнула ее в щеку:

– Конечно, можешь.

Она подмигнула Сесили:

– Ты не представляешь, столько неприятностей она доставляла раньше.

Сесили не успела ответить, танцующие на площадке синхронно повернулись и хлопнули в ладоши, затем сделали два шага вперед и пристукнули каблуками о пол – танец заинтересовал ее. Боже, как давно она не танцевала! Многолетние занятия танцами отточили ее технику, более того, безжалостно работая над собой, она добилась той грации в движениях, без которой в танце нет души. Впрочем, Сесили танцевала изредка, как правило, красивый вальс на вечерах или приемах, вальсируя изящно и непринужденно по залу с каким-нибудь случайным партнером, незаметно направляя его за собой, потому что ее напарник не умел или даже не знал, что партнершу надо вести.

Но разве на таких танцах можно было оторваться по полной? Танцевать ради удовольствия, растворяясь в самом танце?

Танцующие опять сделали поворот и повторили те же самые движения.

Музыка кантри громыхала по-прежнему.

Сесили внимательно следила за движениями ног танцоров. В них не было ничего сложного. Все просто. Она тоже сможет так. Сесили залпом осушила бокал и со стуком поставила его на стойку бара.

– Пойдем танцевать.

Софи, Грейси и Сесили устремились на танцплощадку, Мадди осталась с Пенелопой, чтобы та не скучала в одиночестве.

Сердце Сесили билось вольно и свободно, в такт с музыкой, которая вместе с алкоголем ритмично пульсировала в ее крови. Сегодня у нее нет ни ответственности, ни обязанностей. Некому ее хвалить или осуждать. И угождать никому не надо.

Сегодня вечером можно все, можно быть самой собой.