— Ну, сегодня великий день, — сказал он, пытаясь выглядеть и небрежно, и жовиально. — Очень не хотелось поднимать вас в такую рань. Но лучше сделать все как можно быстрее.

— Что сделать? — сказал Даер в полотенце, вытирая лицо.

— Деньги Эшкома-Дэнверза тут. Вы их забираете у Рамлала в «Креди Фонсье». Помните?

— А! — Лишнее и неприятное усложнение дня. Недовольство просквозило у него в голосе, а Уилкокс заметил.

— Что такое? Дела мешают вашей светской жизни?

— Нет-нет. Ничего такого, — сказал Даер, причесываясь перед зеркалом. — Мне просто интересно, почему мальчиком на побегушках вы выбрали меня.

— В каком смысле? — Уилкокс выпрямился на стуле. — Уже десять дней назад мы вроде договорились, что разгрузите меня от этого поручения. Вы скандалили и требовали начать работу. А я вам даю первое конкретное задание — и вы меня спрашиваете, почему я вам его даю! Я попросил вас это сделать, потому что мне очень поможет, вот почему!

— Ладно, ладно, ладно. Я же не возражаю, правда?

Уилкокс заметно успокоился.

— Но боже ж ты мой, какое-то вывихнутое у вас ко всему этому отношение.

— Вы так считаете? — Даер встал на солнце, глядя на него сверху вниз, по-прежнему причесываясь. — А может, все это — вывихнутое.

Уилкокс собрался заговорить. Затем, передумав, решил дать Даеру высказаться до конца. Но что-то у него на лице, должно быть, предупредило Даера, потому что он не стал продолжать и упоминать британские валютные ограничения, как собирался, чтобы только позволить Уилкоксу понять, что под «вывихнутым» он имел в виду «незаконное» (поскольку Уилкокс, похоже, считал, будто он пребывает в невежестве относительно даже этой детали), сказал просто:

— Ну, много времени это не должно занять, во всяком случае.

— Пять минут, — сказал Уилкокс, вставая. — Кофе пили? — (Даер покачал головой.) — Тогда пойдемте.

— Господи, ну и солнце! — воскликнул Даер, когда они вышли из гостиницы. То было первое ясное утро, что он здесь видел, оно творило вокруг него новый мир, словно выходишь на дневной свет после нескончаемой ночи. — Принюхайтесь только, — сказал он, остановившись постоять, положив руку на ствол пальмы, лицом к пляжу, слышимо сопя носом.

— Да бога ради, пойдемте же! — вскричал Уилкокс, подчеркнуто продолжая идти как можно быстрее. Он поддался своему раздражению.

Даер догнал его, с любопытством глянул; он не знал, что Уилкокс такой нервный. А Уилкокс, в нетерпении делая широкие шаги, наступил в собачьи отходы и, поскользнувшись, грохнулся на мостовую в полный рост. Поднимаясь, еще даже не встав, он рявкнул Даеру:

— Валяйте, смейтесь, черт бы вас побрал! Смейтесь!

Но Даер лишь озабоченно смотрел на него. В такой ситуации не до смеха. (Внезапное зрелище человека, лишившегося достоинства, никак не казалось ему ни смехотворнее, ни нелепее тех постоянных усилий, что требовались для поддержания этого достоинства, как и само состояние человечности в этом, казалось, бесспорно бесчеловечном мире.) Однако нынешним утром, чтобы быть любезным, он улыбнулся, помогая отряхнуть пыль с пальто Уилкокса.

— Прилипло? — резко спросил Уилкокс.

— Не-а.

— Ну, пойдемте же, черт побери.

Они зашли выпить кофе в то место, где Даер накануне завтракал, но садиться Уилкокс не пожелал.

— У нас нет времени.

— У нас? А вы куда?

— Назад в «Атлантиду», как только пойму, что вы действительно идете к Рамлалу, а вовсе не на пляж загорать.

— Я уже туда иду. Не волнуйтесь за меня.

Они дошли до дверей.

— Ну, тут я вас оставлю, — сказал Уилкокс. — Вы все поняли?

— Не волнуйтесь за меня!

— Когда закончите, приходите в гостиницу. Тогда и позавтракаем.

— Прекрасно.

Уилкокс двинулся вверх по склону, чувствуя себя изможденным. Добравшись до «Атлантиды», он разделся и снова лег в постель. У него будет время подремать до прихода Даера.

Идя по Авениде де Эспанья вдоль пляжа к старой части города, Даер забавлялся мыслью заглянуть в американское представительство и выложить им всю историю мадам Жувнон. Но кем окажутся эти «они»? Какая-нибудь личность из «Светского альманаха»[91]с лоснящимися щеками, кто поначалу будет едва слушать его, а затем уставится на него неприязненно, холодно задаст несколько вопросов, запишет ответы. Он воображал, как входит в безукоризненный кабинет, ему сердечно жмут руку, предлагают присесть на стул перед конторским столом.

— Доброе утро. Чем я могу вам помочь?

Долгая заминка.

— Ну, как бы трудно сказать. Я не очень понимаю, как вам сообщить. По-моему, я впутался в неприятности.

Консул или вице-консул вопросительно на него посмотрит.

— По-вашему? — Пауза. — Быть может, вам лучше начать с того, что сообщить мне, как вас зовут. — После чего Даер сообщит ему не только, как его зовут, но и всю дурацкую историю о том, что случилось вчера в полдень в «Ампире». Человека это, похоже, заинтересует, он кашлянет, положит руку на стол, скажет: — Во-первых, давайте взглянем на чек.

— У меня его нет. Я положил его в банк.

— Это была блестящая мысль! — Сердито: — Так работы у нас раз в десять больше.

— Ну, мне нужны были деньги.

Голос человека станет неприятным.

— О, вам нужно были деньги, вот как? Вы открыли счет и что-то сняли с него, так?

— Верно.

Что он скажет тогда?

— А теперь струсили и хотите удостовериться, что у вас не будет неприятностей.

Даер вообразил, как его собственное лицо заливается жаром смущения, пока он говорит:

— Ну, тот факт, что я сюда пришел сообщить вам об этом, должен вроде бы доказывать, что я хочу поступить правильно.

Второй ему скажет:

— Мистер Даер, не смешите меня.

К чему приведет его такое вот собеседование? Помимо того что его сделают объектом подозрения на весь остаток его пребывания в Международной зоне, чего именно добьется представительство?

Начав подниматься по пандусу, ведшему к стоянке такси перед клубом «Замок», он миновал дверной проем, где на солнце лежали собака и кошка, обе взрослые, лениво заигрывая друг с другом. Он остановился и немного понаблюдал за ними в обществе нескольких прохожих — все они полунедоверчиво, довольно улыбались. Как будто без их ведома это зрелище служило доказательством, что враждебность не есть неизбежный закон, управляющий существованием, что прекращение боевых действий по крайней мере представимо. Он прошел вверх по улице под жарким утренним солнцем через Соко-Чико к лавке Рамлала. Дверь была заперта. Он вернулся на Соко, в кафе «Сентраль», и позвонил Уилкоксу, стоя у барной стойки возле кофейной машины, а все официанты его толкали.