– Из Чонбури, – ответил Пратт.

Одно это слово выражало все, что нужно было сказать: Чонбури имел репутацию – отчасти мифическую, отчасти реальную – поставщика огромного количества наемных бандитов.

Пратт поднял распечатку с компьютера и помахал ею.

– У каждого досье толщиной в дюйм.

– Кто их нанял? – спросил Кальвино, листая распечатку, которую не мог прочесть, потому что она была на тайском языке. Ее вес производил впечатление. Он подбросил коленом листы бумаги, сложенные веером.

Глаза Пратта обежали потолок, потом окна и двери. У него было ощущение, что квартира Винсента не безопасна. Он теперь знал людей, которые пытались убить Кальвино; и он также знал, что они не остановятся, пока не закончат работу.

– Давай пойдем на крышу, – одними губами произнес сыщик.

Он подошел и сунул ноги в сандалии как раз в тот момент, когда Кико выходила из ванной. Голова ее была закутана полотенцем.

– Куда ты идешь?

Сначала у нее был озадаченный вид, когда Кальвино приложил палец к губам.

– Поход за «Меконгом». – Он подмигнул.

– Купи мне «Дэниш»[20], – сказала она, подмигнув в ответ.

Прекрасно, подумал Кальвино.

Плоская крыша заросла травой, проросшей в трещины; древняя, покрытая пятнами телевизионная антенна наклонилась на одну сторону. С каждой стороны виднелись строительные краны, усеявшие горизонт. Пратт подошел к краю и посмотрел вниз на подъездную дорогу и двух своих людей, стоящих на посту перед домом, затем повернулся и перешел на другую сторону.

– Официально тех двоих, которых ты убил, наняли убить чету мусульман на лодке. Лодочник предал джао по, который пользуется большим влиянием на реке. Это звучит правдоподобно, и вряд ли кто-то усомнится в этой версии. Важно, чтобы другие думали, что я в это верю.

– Кому мы можем доверять? – спросил Кальвино, глядя на строительных рабочих в бамбуковых шляпах, согнувшихся пополам под тяжелым грузом на спине.

Пратт покачал головой и прислонился спиной к перилам.

– Не знаю. И не узнаю, пока не выясню, кто во всем этом замешан. Как высоко он стоит. И его политические связи. – Он повернулся и посмотрел прямо на сыщика. – Винсент, не вмешивайся в это дело.

Кальвино обдумывал это несколько мгновений.

– Кто-то в департаменте замешан в помощи бирманской мафии контрабандистов наркотиков. Как ты думаешь, кто? У тебя должны быть мысли по этому поводу.

Пратт должен был иметь в голове список подозреваемых; как полковник тайской полиции он знал, кто мог в этом участвовать. Но он боялся строить догадки. Что, если это его друг или человек, связанный с его семьей? Он все равно будет уничтожен. В глазах Пратта отражалось его мрачное, черное настроение. Какое-то воспоминание превратило это черное настроение в белую вспышку гнева.

– Тебе следовало предупредить меня, прежде чем ехать к астрологу, – сказал Пратт; он наносил удар наугад, как человек, попавший в западню и пытающийся вырваться из ловушки, прорываясь напрямик. – Почему ты мне не позвонил? Это не Нью-Йорк. В этом городе нельзя играть в Одинокого Рейнджера. И ты взял с собой Кико.

Та появилась на лестничной площадке с чашкой кофе в руке.

– Вини пытался от меня отделаться.

Ее внезапное появление застало их обоих врасплох.

– Теперь это не имеет значения, – отмахнулся Кальвино.

– Я назвала его говнюком и наняла лодку еще до его появления. Поэтому он сделал то, что должен был сделать. Он сел в лодку. У Вини не было выбора. Я поехала вместе с ним.

Пратт воздел руки к небу, потом стал ходить взад и вперед по крыше, стуча кулаком одной руки по ладони другой. Кальвино и Кико молчали. Они смотрели, как он пытается ходьбой избавиться от гнева, от отчаяния, от растущего чувства беспомощности. Винсент однажды уже видел его в таком состоянии, давным-давно, в Нью-Йорке, после того, как китайская триада пыталась втянуть его в торговлю наркотиками.

– Хорошо, хорошо. Вы подружились. Ходите на свидания и ввязываетесь в перестрелки. А теперь в морге лежат четыре тайца. И будет еще хуже, а не лучше. Я хочу, чтобы вы уехали из Таиланда.

– Эй, Пратт. Помнишь, я хотел, чтобы ты уехал из Нью-Йорка, а ты мне сказал: «Я не беглец»? А я тебе сказал: «Эти люди могут серьезно тебя прижать». А ты ответил: «Я не боюсь». Помнишь это?

Пратт хорошо это помнил. Он посмотрел вниз с крыши, и у него закружилась голова при мысли о том, как близок он был к смерти в Нью-Йорке.

– Я боялся, Вини, – произнес полковник без уверенности в голосе. – Но это не то же самое.

– Почему? Потому что это Таиланд? Только на этот раз бирманцы ввозят эту гадость через порт в Клонг Той. У них есть свой человек в Патпонге. Чанчай. Он расчищает им путь, он внедряет в полицию своего человека. Он получает долю в прибыли. Человек в департаменте полиции получает часть прибыли в обмен на покровительство. Без своего человека они не смогли бы действовать два дня без единого провала. Этот человек, кем бы он ни был, платит таким мальчишкам, как Вичай и Лек, и они продают эту дурь. И ты говоришь, что это не то же самое? Может быть, детали немного другие. Но это то же самое дерьмо, и такие же мерзавцы. – Кальвино замолчал, глубоко вздохнул и рассмеялся.

– Мерзавцы просто не хотят оставить нас в покое, – сказал Пратт, подходя сзади и обнимая его рукой за плечи.

Пратт пытался улыбнуться, но не смог.

– Пришел отчет из лаборатории по ножу, который мы нашли у парня в мотоциклетном шлеме с двухдюймовым узором из дырок от пуль над правым глазом. У него был нож со следами крови. Ее состав совпал с кровью Тик, – сообщил он.

– Об этом я и говорю. В этом бизнесе одна грязная рука моет другую. – Кальвино облокотился на перила и рассматривал свои ногти.

– И что нам делать? – спросил Пратт, взглянув на него.

– Боюсь, моя семья на этот раз не сможет этим заняться. Это значит, что мы теперь большие мальчики. Нам придется самим о себе позаботиться. И о даме, – ответил Винсент. Кико тоже прислонилась к ограждению.

– Она должна оставаться в стороне, – быстро прибавил Пратт.

Кальвино посмотрел на нее, затем на него.

– Согласен. Ты ей скажи. У нас все еще военное положение. Военные до сих пор правят бал. Арестуй ее. Посади под домашний арест.

– Благодарю, – ответила Кико. – Но я могу сама о себе позаботиться.

– Ты представляешь себе, что это значит, если здесь замешаны бирманцы? – Голос Пратта слегка дрогнул.

– Тебя беспокоит именно участие бирманцев, – произнес Кальвино и по легкой улыбке на лице полковника понял, что он больше всего этого и боялся.