этом доме очень тонкие стены, — грустно усмехнулась подруга. — Здесь все друг о друге знают всё, но молчат, позволяя тайнам разрастаться, как сорнякам.

По моей спине пробежал неприятный холодок. Значило ли это, что Шеонна знала об Эспере?

Я ничего не ответила.

Эту ночь подруга провела в моей комнате. Она уснула на соседней подушке, а я еще долго не могла сомкнуть глаз. Отвернувшись к окну, рассматривала висящего на нем игрушечного тэмру и вслушивалась в умиротворяющее сопение Шеонны.

Поздно ночью вернулся Шейн. С лестничной площадки донесся его приглушенный голос и еще более тихий ответ Велизара Омьена. Они с минуту о чем-то пылко спорили, после чего мужчина ушел в свой кабинет, а Шейн приоткрыл дверь в мою спальню. Некоторое время он недвижно простоял в дверях, пока я, сжавшись под одеялом, притворялась спящей.

Вскоре друг вновь покинул дом: сегодня его, как и многих городских жителей, собравшихся возле почерневшего скелета сожженной башни, ожидала бессонная ночь.

Закрывая глаза, я вновь видела перед собой скалящиеся гнилые зубы безумных узников и их лица, перекошенные от ярости. Как никогда мне не хватало Эспера, — только он обладал силой, способной приглушить эти жуткие воспоминания, усмирить мой страх или вовсе отнять его.

С тамиру я могла быть сильной и бесстрашной.

❊ ❊ ❊

На рассвете меня разбудила резкая боль. Я подскочила на кровати, испуганно скомкав пальцами сорочку на груди.

Шеонны уже не было.

В спальне царила звенящая тишина. И всё в комнате казалось слишком чуждым и непривычным: её заливал настолько яркий свет, что резало в глазах, а воздуха было так много, что он забивал легкие. Я тяжело дышала, пытаясь успокоиться после резкого пробуждения. Постепенно мои глаза привыкли к свету, я разглядела покачивающегося на окне тэмру и солнечных зайчиков, отражающихся от его крыльев. Они скользили по дощатому полу, играли на темных обоях и путались в рыжей шести кота, сидящего у изножья кровати.

— Эспер, — сквозь слезы прошептала я.

Глава 13

В столовой царила давящая тишина.

Место Шейна пустовало. Велизар Омьен с отстраненной задумчивостью разглядывал кружевную салфетку, лежащую перед ним на столе. После бессонной ночи под его глазами пролегли тёмные тени, а морщины на лбу, казалось, стали ещё глубже. Шеонна, шелестела утренней газетой — настолько свежей, что от бумаги еще исходил запах типографской краски, а страницы чернили пальцы, — и как обычно выглядела бодрой и чрезмерно беззаботной.

Я заняла свое место напротив подруги.

С возвращением Эспера мое сердце вновь слаженно и спокойно билось в груди, словно в его механизме появилась недостающая шестеренка. Кошмары прошлого дня померкли в памяти: при воспоминании о мертвых людях и одержимых узниках, я больше не дрожала от ужаса.

Единственное, что Эспер не сумел отнять, или не пожелал, — это мой трепет перед мужчиной, сидящим во главе стола.

Затаив дыхание, я ждала, когда Велизар Омьен отчитает меня за уход из дома, за то, что подвергла себя опасности или может быть навредила своим поступком его репутации или привлекла к себе нежелательное внимание Коллегии. Но мужчина отстранённо постукивал пальцем по фарфоровой чашке с остатками кофе, не замечая моего присутствия. Я не знала радоваться или переживать из-за его молчания.

— Это правда, отец? — в окутывающей нас тишине вопрос Шеонны прозвучал оглушительно громко. Он вырвал господина Омьена из раздумий, и мужчина вопросительно вскинул бровь.

— В тюрьме действительно разлили алхимический огонь? — пояснила подруга, отложив газету в сторону.

Велизар Омьен задумчиво поскреб по чашке, словно какое-то найденное пятнышко занимало его больше, чем вчерашнее происшествие.

— Боюсь, что да. Этот огонь не оставил от здания ни камня, всё что не могло гореть расплавилось от его касания.

Я напряженно ловила каждое слово, вспоминая лиловую жидкость, сочащуюся из трещин в стенах башни, расплавляющую камень на своем пути и человеческую плоть, которой касалась. О ней говорила Шеонна? Я сгорала от любопытства, но не смела озвучить терзающий меня вопрос, боясь привлечь к себе внимание.

На него ответил Эспер, подтвердив мою догадку. Он не спрашивал о случившемся, не прикасался к моим воспоминаниям, но с любопытством тянулся к ним, когда я добровольно вызывала в своей памяти тревожные отрывки вчерашнего вечера, и притуплял страх, позволяя мне безболезненно ворошить прошлое.

— Но ведь алхимия — это наука Свальрока, — заметила Шеонна. — В Дархэльме не найдется безумцев, кто свяжется с ней. Ёе природа слишком непостоянна. А если к этому причастен Свальрок, значит… — она задумчиво закусила нижнюю губу. — Грядет война?

Велизар Омьен вздрогнул будто от удара и ошарашенно уставился на дочь широко распахнутыми глазами.

— Что ты несешь? — возмутился он. — Свальрок уже больше десяти лет уничтожает себя изнутри, погрязнув в мятежах и в своих маленьких войнах. Даже будь он полон сил и един духом, Дархэльм прижмет этот островок одним пальцем, и никакая алхимия Свальроку не поможет.

Мужчина тяжело вздохнул и потер пальцами раскрасневшиеся от усталости глаза.

— Не говори больше таких глупостей. Из-за подобных сплетников, как ты, ложные слухи расползаются по всему Эллору и империи. Я уверен, у того, кто уничтожил тюрьму есть связи с алхимиками Свальрока, но этот кто-то не имеет никакого отношения к политике. Здесь замешаны личные мотивы. Иначе зачем разрушать тюрьму, а не к примеру дворец.

— Может быть кому-то устроили побег? — предположила Шеонна.

— Именно это и предстоит выяснить Коллегии, а не тебе, — оборвал ее господин Омьен.

Подруга недовольно фыркнула, но больше не стала беспокоить отца. Он допил свой остывший кофе и покинул дом. Мне еще не доводилось видеть Велизара Омьена таким отстраненным и рассеянным — уходя, мужчина даже не сменил вчерашнюю измятую рубашку.

Через некоторое время засобиралась Шеонна. Сидя на нижней ступеньке лестницы, я наблюдала как она затягивает шнурки тяжелых ботинок.

— Снова в лес? — лениво поинтересовалась я.

— Я иду в университет, как велит папочка, — ответила подруга, хитро улыбнувшись.

— В такой обуви? — я недоверчиво сощурилась. — А еще под юбкой на тебе надеты штаны.

Шеонна театрально уперла руки в бока и воззрилась на меня строгим, чуть насмешливым взглядом.

— Негоже дамам под юбки заглядывать, — упрекнула она, но в голосе послышалось веселье.

— Тогда не задирай свои юбки так высоко, — парировала я. — Так куда ты идешь?

Шеонна усмехнулась, ответив уже чуть серьезнее:

— Художник в этой газетенке имеет склонности к преувеличению событий, поэтому я хочу своими глазами посмотреть на то, что вчера произошло. Отец не выпустил меня из дома, когда узнал о случившемся, и снова зачаровал Слёзы на дверях и окнах, что бы