Элиза углубилась в какие-то расчеты, призадумалась немного, но через минуту начала говорить:

— Это, в конце концов, как раз то, о чем я подумала. Все так, как я и предполагала. Поскольку спрашивает твой друг, а не ты, то вопрос о его женитьбе решается в Девятом Доме, хозяин которого, Юпитер, находится в Десятом Доме. Это значит, что брак действительно совершается только ради спасения репутации. Отсюда, — она указала пером на бумагу, — естественно напрашивается вывод: Меркурий в дальнейшем будет связан с Юпитером.

Эдвард поморщился:

— Если тебе все ясно, то для меня это полная тарабарщина. Скажи яснее, к чему ты клонишь.

— Да все к тому же. Твоему приятелю не следует жениться. Если он женится, то наживет кучу неприятностей. Но какая же я молодец! Вовремя заметила свою оплошность! Если бы я продолжала составлять гороскоп дальше, считая, что вопрос задан тобой, а не твоим другом, то по ошибке посчитала бы, что тут действительно замешана любовь и что твоему приятелю следует жениться.

Эдвард молчал от растерянности. Он пытался манипулировать Элизой, а в результате получил болезненный щелчок по носу. Он молчал, пока Элиза собирала бумаги и свои альманахи. Наконец до Эдварда дошло — его выдумка с мнимым другом все-таки сослужила ему службу. Он узнал от нее все, что хотел узнать.

Раз она считает, что жениться надо только в том случае, если женщина ждет появления ребенка, значит, надо действовать. Когда Элиза окажется в интересном положении, она будет вынуждена принять его предложение. Отказать она не посмеет.

Итак, все ясно.

Эдвард резко встал и подошел к Элизе.

— Уже очень поздно. Я провожу тебя, помогу все донести.

Взяв еще и подсвечник, он протянул ей руку. Он знал, что делает, и не сомневался в том, что она примет его руку. А все дальнейшее было ему хорошо известно. Не зря говорится: «Коготок увяз — всей птичке пропасть».

Эдвард посмотрел ей прямо в глаза, пытаясь взглядом напомнить и выразить тот поцелуй на берегу при свете луны. Или там помогло волшебное очарование ночного моря? Ведь тогда она была в его власти. Он ждал, и нетерпение все сильнее овладевало им. Он пытался обосновать растущее страстное желание Доводами рассудка. В конце концов, если гибель грозит ей, то она первая должна насторожиться и не попасть в западню.

Он стоял с протянутой рукой. Элиза колебалась, но наконец коснулась своей маленькой трепещущей ладонью его руки. Он ласково сжал ее, стремясь одним движением передать всю глубину своей нежности.

Элиза твердо оперлась на его руку.

Пока они поднимались наверх, Элиза сама удивлялась собственному спокойствию в последний час. Потому что наверху, в ее комнате, на дне сундука с платьями она спрятала письмо от отца. Как только она вошла к себе после прогулки в дождь, чтобы переодеться в сухую одежду, она сразу увидела его на кровати. Наверное, письмо оставил слуга. Даже еще не читая его, она поняла по печати отца, что ей придется как можно скорее убраться отсюда. Но причину такого срочного отъезда она должна тщательно скрывать от Эдварда.

Ее отец обладал острым нюхом на деньги. Разве он не возник на пороге тетушкиного дома сразу после того, как поверенный огласил ее завещание, согласно которому Элиза становилась единственной наследницей тети? Столько лет от отца не было ни слуху ни духу, но как только в воздухе запахло деньгами, так он сразу оказался на месте. И вот теперь он выследил ее. Отец писал: до него дошли слухи, что она сблизилась с лордом Хартвудом, хотя и без всяких надежд на замужество. Нет, он не осуждал ее, это право он предоставлял другим. Он лишь просил, как обычно, денег для того, чтобы сделать беспроигрышной свою схему выигрыша. По его словам, она была почти готова. Только требовалась небольшая сумма от ее богатого покровителя, чтобы испытать ее на практике и если потребуется, слегка видоизменить и подправить. Впереди, по его уверениям, их поджидало богатство.

Отец был неисправим. Его нельзя было переделать. Но теперь было ясно: она попадет в крайне неприятное положение, как только отец — а в этом у нее не было ни малейших сомнений — сам приедет в Брайтон. Элиза чуть не содрогнулась от ужаса, представив, как ее безденежный папаша заявится к лорду Хартвуду. После такого визита отношение Эдварда к ней, конечно, резко переменится. На смену уважению и вниманию придут презрение и отвращение.

Да, весь вечер она прекрасно держалась, не подавая виду, как у нее беспокойно на сердце. Эдвард ничего не заметил. Даже удивительно, как ловко она поддерживала разговор о книге мисс Остен и даже составила этот глупый гороскоп. Должно быть, она хорошая актриса, во всяком случае, она справлялась с ее ролью не хуже, чем он. Хотя это было совсем не легко, когда перед тобой блестит томный взгляд его теплых карих глаз, в которых отчетливо проглядывает нежность.

Ей было настолько тяжело, что она весь вечер почти не соображала, что делает. Сколько же всякой чепухи она ему наговорила, составляя гороскоп друга! А он так ничего и не заметил. Пожалуй, его самодовольство иногда бывает очень кстати.

Надо было поскорее привести в порядок мысли и чувства. Отец выследил ее. Как бы это ни было грустно, но надо было срочно уезжать отсюда. Возможно, поэтому она надела сегодня одно из самых открытых платьев. Она уже не была прежней Элизой, наивной и простодушной. Теперь она прекрасно понимала, какие чувства вызовет у Эдварда такой откровенный наряд. Пытаясь свыкнуться с мыслью о скором расставании, Элиза вдруг ощутила острое желание воспользоваться последней их ночью так, как ей давно этого хотелось. Она должна насладиться этой ночью в полной мере.

Хватит отгораживаться от жизни. Она должна уступить, тем более к этому все и идет. Более того, он сам подталкивал ее к этому, заигрывая с ней и пробуждая в ней новые чувства. К чему тогда все его шутки, поддразнивания, намеки? Нет, он пробудил в ней не только чувственность, а нечто большее. С каким вниманием он прислушивался к ее советам, ценил ее благоразумие и вместе с тем пытался пробудить в ней живость и непосредственность чувств, проявлять которые она стеснялась! Она у него многому научилась. Разве можно забыть то, как он твердо дал ей понять, насколько она ему необходима и сколько она, в свою очередь, может дать ему, хотя он и старался скрыть свою боль за ширмой из насмешек и шуток. Возможно, тут не обошлось без вмешательства судьбы. Недаром же Эдвард купил для нее книгу мисс Остен, в которой героиня примерно одного возраста с Элизой признается с сожалением, что напрасно отказалась от любви. Нет, она не повторит ошибки литературного персонажа.

Вот почему Элиза, почти не колеблясь, подала ему руку и позволила проводить наверх, в свою спальню. Когда они стояли перед входом и она нащупывала рукой дверную ручку, она едва не молилась, чтобы он не повернулся и не ушел. Какое это имело значение, что он запретил ей даже думать о сближении?! Завтра утром она уедет, прежде чем он оставит ее. Тяжелая дверь скрипнула и пропустила их обоих.

Первой вошла Элиза, следом за ней Эдвард. Он, по-видимому, тоже забыл о своем запрете. Она обрадовалась, когда он плотно закрыл дверь. Тихий стук пробудил в ее сердце неожиданную радость.