– Это, наверное, судьба, – философски протянул охранник. – Деньги ведь любят только определенных людей. Вот у нас с вами никогда их не будет. Какие только купюры в карманы ни клади, а обязательно отыщется какая-нибудь дыра, через которую все высыплется.

Степанов только хмыкнул: не самый подходящий момент, чтобы вступать в прения. По правилам оперативной работы собеседника нужно расположить к себе, чтобы он проникся к тебе доверием, а для этого следует согласиться с самой абсурдной мыслью.

– Тоже верно. Тут порой не знаешь, как до зарплаты дотянуть, а у других такие капиталы водятся, что даже представить трудно.

Собеседник был понимающий, а с таким дымить одна радость.

– Это точно, – проговорил охранник. Получилось мечтательно. Его грубоватые черты значительно размякли. А в просветлевших глазах так и читалось: «Окажись судьба помилосерднее, так вместо старенького камуфляжа надевал был дорогущий костюм от «Версаче» и заседал бы в солидном банке в совете директоров». – У него фарт пошел с того самого времени, когда он с компаньоном стал работать.

– А что за компаньон? – насторожился Степанов. – Прежде я о нем не слышал.

– Точно сказать не берусь. О его появлении тут много слухов ходило. Не то учились они вместе, не то служили. Но парень толковый был. Располагал к себе. С ним вот, как с вами, покурить можно было, поговорить обо всем.

– Так куда же он потом делся?

– А посадили его, – ответил сторож. – Не знаю, что там произошло. Не спросишь ведь! Разное об этом говорили. Дали ему пять лет, а как там сложилось, я не знаю.

– Как, говоришь, звали его компаньона? – спросил Степанов, стараясь умерить пробудившийся интерес.

– Савин… Назар Юрьевич. – Откинув докуренную папиросу далеко в кусты, сказал: – Пойду! Не любит мое начальство, когда я задерживаюсь надолго.

Охранник ушел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

– Поехали, – сказал Степанов, увлекая за собой Кудрявцева.

Сели в машину, Степанов завел двигатель и уверенно стал выворачивать к выходу. Нараставшее возбуждение выдавали лишь резковатые движения и чуть высокие интонации – так с ним случалось всегда, когда он принимал серьезные решения. В какой-то момент Кудрявцеву даже показалось, что он услышал отрывистое дыхание Степанова, в точности такое, какое случается у пса, взявшего след.

Выехав со двора, остановились у небольшого сквера. Вытащив мобильный телефон, Степанов быстро набрал номер.

– Слава, это ты?..

– А кому же еще быть. Дим, у тебя дело какое-то или так?

– Я по делу. Узнай мне про такого человека: Назар Юрьевич Савин.

– Что за фрукт?

– Он сидел. Дали ему пять лет. Если с ним ничего не стряслось, то в этом году должен был освободиться.

– Насколько полная нужна информация?

– Чем полнее, тем лучше.

– Как срочно?

– Хотелось бы пораньше. Когда будет готово, позвони на мой телефон.

Прервав связь, Степанов открыл окно. Еще какое-то мгновение назад он излучал дружелюбие и обаяние, в минуту размышления превращался в малоулыбчивого неразговорчивого человека.

– Ты думаешь, это он? – прервал раздумья майора Кудрявцев.

– Трудно сказать.

Прозвенел звонок. Выдавая нетерпение, Степанов поднял трубку:

– Слушаю.

– Назар Юрьевич Савин освободился два го-да назад. Условно-досрочное освобождение. В настоящее время проживает в городе Москве. Фамилию поменял, взяв фамилию жены. Сейчас он Покровский Назар Юрьевич.

– Понятно… Чем он занимается?

– Природными ресурсами. Качает газ. Так что бизнес у него весьма успешный.

– Адрес можешь назвать?

– Новорижское шоссе, семнадцать.

Сунув трубку в карман, Степанов широко улыбнулся:

– Вот, кажется, и прояснилось. Ну что, поедем? – Степанов завел двигатель.

– Куда? – удивился Кудрявцев.

– В гости к Покровскому Назару Юрьевичу.

* * *

Дом, в котором проживал Покровский, был небольшой. Втиснувшись между двумя высокими корпусами, он тем не менее не затерялся: имел собственный огороженный двор, детскую площадку и даже место для парковки автомобилей. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять: денег в это строение вбухано немало, едва ли не каждый этаж – квартира, а потому проживали в нем далеко не простые люди. Оставалось только удивляться поворотам судьбы, каким это образом вчерашнего сидельца занесло в элитные корпуса.

– Пойдем в гости, – сказал Степанов, легко вылезая из машины.

Пружинящей свободной походкой он направился к подъезду, увлекая за собой Кудрявцева. К ним навстречу, облаченный в темно-зеленый камуфляж, вышел плечистый, коротко постриженный мужчина.

– Вы кого-то ищете, молодые люди?

– Нам нужно к Покровскому Назару Юрьевичу, – раскрыл Степанов удостоверение. – Он сейчас дома?

В глазах охранника промелькнуло нечто похожее на сомнение. Не столь часто в этот дом приходит сотрудник уголовного розыска. Нужно предупредить жильцов: еще неизвестно, как они отнесутся к такому внезапному визиту.

– В общем-то, он недавно подошел… Наверное, отдыхает. Я ему сейчас позвоню. – И, как бы извиняясь, добавил: – У нас порядок такой.

– Я не возражаю, – сказал Степанов, едва кивнув.

Набрав номер телефона, охранник заговорил:

– Назар Юрьевич…

– Слушаю, в чем дело?

– Это охрана вас беспокоит… Тут к вам из уголовного розыска…

– А что им нужно?

– Не знаю…

– Пусть заходят.

– Хорошо… Пропускаю. – Положив телефон в карман, сказал: – Проходите. Назар Юрьевич вас ждет.

Едва перешагнув подъезд, Степанов укрепился во мнении, что люди здесь должны проживать особенные, отмеченные божьим поцелуем. Свободной площади, в подавляющем большинстве заставленной пальмами и фикусами, было столько, что в ней можно было разместить еще с пяток просторных квартир. Сам Дмитрий имел куда более скромное жилище: всего-то двухкомнатную малометражку, в которой едва помещался письменный стол, телевизор, да вот еще кровать. Так что эти люди жили совершенно в другом измерении.

Прошагав мимо фикусов и пальм, в ровный строй выстроившихся вдоль холла, Степанов позвонил в крайнюю дверь, распахнувшуюся тотчас, едва он притронулся к звонку: невольно создалось впечатление, что его ждали с нетерпением.

Ему навстречу шагнул высокий мужчина лет сорока: румяный, склонный к полноте. Широко улыбнувшись, он сразу расположил к себе и, как если бы перед ним были старинные приятели, которых он не видел очень давно, распахнув дверь, пригласил войти: