– Зато теперь поняли, – отозвалась я смиренно. – Но не ужели это он отравил Мрию?

– Это Бэль постаралась, – переглянувшись между собой и решив, что некоторые тайны можно открыть прямо сейчас, неохотно отозвался Асмодей. – Как я теперь понимаю, это произошло тогда, когда Мрия не была в декрете. Удивительно, как она смогла выносить и родить! Яд-то был сильным, хоть и медленно действующим. Если бы мы знали! Мы старались предусмотреть всё.

Они бессильно опустили головы. Мужчины выглядели выжатыми, как лимоны. Только сейчас проявилась та громадная усталость, тот упадок сил, которые они пережили. Наверняка были и бессонные ночи, и нечеловеческое напряжение сил. Они явно старались изо всех сил ради нас. Ради Офиса… и Леопольда. Ника чувствовала сердцем, что они пытались его спасти. На самом деле старались.

– Почему вы все так терзаетесь? Ещё не всё потеряно, – вдруг заговорил Мордред.

– А ты, вампир, молчи! Нашелся тут целитель! – сердито проговорил Поттер.

– От вампира слышу, – спокойно отозвался Мордред. – Мы с тобой, кстати, одного поля ягодка, оба выдуманные. Почти братья.

– Разве что двоюродные, – смирился Эркюль, даже силясь улыбнуться.

– При дворе моего папочки, короля Артура, я многие яды попробовал. Кто только меня отравить не пытался! Все, кто был за Артура и против меня. А таких было много. А потом, когда я стал учеником Мерлина, – с ноткой гордости заметил он, – я ещё больше узнал про яды. Так что доверьте спасение вашей коллеги мне!

– А ты сможешь, парень? – поинтересовался отец Мрии и Тирры, блондин с красивыми синими глазами. Он уставился на Мордреда. – Даже мы, эльфы, бессильны против этого яда.

Мордред только пожал плечами:

– Смогу! Сейчас увидите. Да, а что мне за это будет? Пожалуй, я захочу награду. Например, одно свидание, нет, лучше десять, с очаровательной Тиррой?

– Хорошо, я согласна, только спаси мою сестру! – возопила та.

Мордред подошёл к кровати, измерил умирающей красавице пульс, послушал биение сердца, покачал головой, с тревогой сжал губы. Наконец, подозвал к себе Зорро и наколдовал кучу всего разного. Гигантский кот выполнял чёрную работу: тёр камни в порошок, смешивал ингредиенты. А Мордред, как большой начальник, только приказывал. Наконец, пойло отвратительного цвета и запаха было готово. Тогда он осторожно влил его в рот Мрии. Мама и бабушка эльфийки, почти не отличающиеся между собой, так как обе выглядели молодыми и красивыми, поддерживали голову дочери.

Минут пять все с напряжением смотрели на Мрию.

Ника молилась, другие тоже, каждый по-своему, как привык.

– Положение осложняется тем, что Мрия не хочет жить. Она не борется за свою жизнь, – печально отозвался Мордред, вставая. – В этом случае я бессилен.

В комнату неожиданно вошёл Марк, живой и здоровый. Почти все присутствующие – женская половина – дружно взвизгнули. Эркюль и Асмодей шагнули к нему, поддержали за руки.

– Тебе ещё не следует вставать. Тебе лечиться надо, – заботливо заговорил Асмодей.

– Брысь! – слабо махнул рукой Марк. Они всё поняли и доволокли его до кровати жены.

– Мрия, я жив! Пожалуйста, не умирай, – взмолился он так трогательно, что все заплакали, даже Зорро. Даже Мордред. Нет, он не заплакал, но отвернулся.

Она с трудом открыла голубые глаза:

– Это ты? Или фантом? Или снова обманный мираж? Я хочу умереть за тебя, а ты будешь жить. Ты ведь пришёл за моей душой, любимый?

– Нет! Ни в коем случае! Я хочу, что бы ты жила. Борись! Ради меня, нашей дочери и себя в конец-то концов, – деланно-сердито добавил он, встряхивая её ладонь. – Побудь хоть немного эгоисткой.

– Эльф – и эгоист? – улыбнулась Мрия краешком губ. – Такого не бывает. Разве что если тёмный.

Остальные подошли поближе и начали колдовать. Кто на что горазд. Все их силы были направлены на то, чтобы Мрия, наконец, пришла в себя и бросила эту гиблую идею с умиранием.

Их общие усилия увенчались успехом. А потом они все дружно откачивали ещё не достаточно ожившего Марка. Их общий тандем работал неожиданно слаженно. Они действительно стали одной командой.

– Асмодей, я понимаю, что сейчас тебе не до этого, надо всех спасать, включая Леопольда и офис, но ты можешь меня выслушать? – обратилась Ника к измождённому парню.

"Блин, так не люблю подобных объяснений! Насколько я себя помню, всегда старалась их избегать. Но сейчас бежать некуда. Да и не хотелось. Я должна была этому замечательному парню, хотя бы объяснение", – подумала она.

– Да, конечно, – он, как ей показалось, обрадовался. Наверняка решил, что она ему в любви признаваться будет.

– Пошли ко мне.

– В спальню? – игриво заметил он, ущипнув ведьму за ягодицу. Ника нежно, но решительно отняла его руку. Серьёзно и печально глянула в глаза:

– Не надо, ладно? Через несколько минут ты можешь навсегда меня возненавидеть.

– Да что ты такое!..

– Я знаю, что я говорю! Не мешай. Мне и так сложно и тошно. И очень-очень больно. Я ведь действительно когда-то думала что я тебя…

– А сейчас? – прошептал он.

Ника не могла смотреть в его лицо. Не хотела.

Мысли разрывали сознание, словно острые иглы.

"Боль. Я опять причиняю боль хорошим людям. Как всегда. А плохие причиняют боль мне – и уходят. Быстро уходят. Чтобы я не успела дать сдачи. Потому что если я уже даю. Даже когда я не была ведьмой… В мести я всегда славилась изобретательностью".

Они молча зашли в её покои.

Ника упала на стул. Он сел напротив меня, взял женщину за руку. Они долго молчали.

Ника медленно отняла руку:

– Асмодей, обещай мне…

– Всё, что угодно, – быстро ответил он.

"Тоже мне, рыцарь без страха и упрёка!"

От этой мысли щемящая нежность накатила на неё волнами бушующего океана.

– Обещай, что мы останемся друзьями, – Ника умоляюще глянула на него.

– Всё ясно, – он помрачнел, отвернулся. – Я получаю окончательную отставку? Ты любишь Поттера?

– Я ненавижу себя, – прошептала Ника, едва шевеля онемевшими губами. – Знаешь, ведь на самом деле ты меня не любишь. Я просто тебя заколдовала. Ещё тогда, на твоём празднике. Отличный подарок, верно? Но у меня есть оправдание: я не хотела. Оно получилось само. Тогда я не слишком умела контролировать свою магию. А теперь я тебя расколдую, и когда это произойдёт, просто уйди. Молча. Можешь ударить меня, обозвать, но только завтра, ладно?

Мальчик честно выполнил своё обещание: лёг спать с мамой. Для Ники это было незабываемое ощущение: она обнимала хрупкое, тёплое тело с тем же ощущением, как когда-то тискала любимые плюшевые игрушки, но гораздо сильнее. Ещё она ощущала страх за его жизнь и желание сделать всё, что угодно, ради сына.