о немедленном самопожертвовании, а вера в любимого человека заставляла уважать его решения. Виктория сухо бросила:

– Мне нужно подумать.

– Я вам все объяснила, дальше смотрите сами, – сказала Инга прежде чем уйти и еще раз посмотрела на часы. – Вас ждут еще двадцать минут, по истечении времени договор считается расторгнутым, и в силу вступят прежние условия. В случае допросов и других разборок я буду отрицать, что знала о соглашении, каким бы образом оно не исполнилось. На вопрос, зачем приходила сюда, скажу, что интересовалась здоровьем знакомого, и это абсолютная правда. Прощайте. Надеюсь, вы примете правильное решение.

***

Ветер трепал волосы и с упорством истинного мужика задирал платье, под ногами скрипела пыль, солнце противно сушило кожу на щеках. Инга шла домой. В сумке вновь затрезвонило.

– Поговорила? – раздался в трубке тот же нетерпеливый голос.

– Должна прийти, – буркнула Инга. – Готовьтесь. Камеры проверьте, это главное. И если где-то проколитесь…

– Обижаешь, мы репетировали.

– Все предусмотреть нельзя.

Она хотела отключиться, но приятель не успокаивался:

– Все же: должна прийти или придет?

– Не можешь пять минут подождать? – Инга нажала «отбой».

Теперь от нее ничего не зависит. В мыслях бурлило и пенилось, на душе сквозило, и очень хотелось кого-то пристукнуть. Хотя бы пнуть. Мешали туфли-лодочки, надетые, чтобы сделать походку искушающей, и вместе с платьем, подчеркивающим спелую роскошь, объяснить сопернице, кто чего стоит. Испорченная болезнями тощая палка и, в противовес, юное тело в самом соку – для мужчины, который хочет наследников, выбор был очевиден. Реальность же сворачивала понятный любому здравомыслящему человеку вывод в бумажный кораблик и спускала в канализацию. Наворачивались слезы. Почему Родик сам не ушел от Виктории? Что не так?

Простейшее объяснение – козел он, как все мужики. Кормил сказками. Или Инга сама себе все придумала? Родик, к его чести, следил за словами и не обещал ничего конкретного.

Студентка-практикантка и симпатичный начальник цеха – это было круто с самого начала. Немолодой, и что с того? Умный, перспективный, обходительный – не чета озабоченным сверстникам и не менее озабоченным ухажерам постарше. Инга ценила в мужчинах стержень, за который подруги с хихиканьем принимали нечто иное. Родион Михайлович «состоялся». От него веяло несокрушимой уверенностью. И в один прекрасный момент он превратился для Инги в покладистого милого Родика. Умирающая жена и отсутствие детей успокаивали совесть, что в битве доводов начисто перечеркивало гадкие ухмылки подруг.

Чтобы проводить время с ней, Родик занимал деньги у друзей – зарплата полностью уходила на содержание официальной супруги. Возвращение домой под утро сложностей не вызывало, причиной объявлялся преферанс. Прежнее увлечение служило отличным алиби. Виктория никогда не проверяла, где был муж, считала это ниже своего достоинства. Или глупо доверяла. Тем лучше для всех.

Ненасытность взрослого любовника поражала. Непонятно, как он выдерживал на голодном пайке до встречи с Ингой. Она очень старалась и сумела стать необходимой. Свидания участились, удлинились и постепенно переросли в нечто большее. Отношения стали более тесными, теплыми, душевными. Проблема разницы в возрасте оказалась выдумкой, им вдвоем было чудесно и до постели, и после, не говоря про между. Проблема оказалась в другом. Из-за ложного сострадания Родик не решался на мужской поступок. Инга ждала, но не торопила. Они почти не разговаривали на эту тему. Когда претензия все же проскальзывала, любимый, сморщившись, уходил от ответа.

Жалость Родика к супруге вызывала уважение и раздражение. То, что он не бросает больную жену, чтобы уйти к любимой, подтверждало правильность выбора. Именно такой мужчина нужен Инге – ответственный, верный долгу. Но жизнь идет, нужно строить будущее, а не цепляться за прошлое.

– Хочешь, с Викторией поговорю я? – спросила она однажды.

Родик вспылил и запретил даже думать на эту тему. Для Вики, дескать, нет ничего важнее семьи. Она тихая, домашняя, скромная. К тому же, больная. Ее убьет сама мысль, что ее предали. А он не предавал, просто мораль и мужской инстинкт часто встают по разные стороны баррикад, а обстоятельства бывают разные. Инга, если у нее в порядке память, должна помнить, что он не обещал ничего сверх того, что было, и вообще, зачем портить прекрасный вечер, когда все хорошо?

Инга радужного настроения любовника не разделяла.

– Тебя держит вера в ее честность? А откуда тебе знать, чем тихая домашняя скромница занята в свободное время и почему ей не нужны плотские отношения с тобой? Может быть, вы в равном положении, а ее "лечение" – аналог твоего «преферанса»?

– Она никогда мне не изменит, – мотнул головой Родик. Как упрямый бык. С тем же выражением лица и отсутствием сомнений.

– А если уже изменяет? Ты не знаешь женщин.

– Скорее наступит конец света.

– Если такой "конец света" произойдет, твоя жизнь начнется с чистого листа?

– "Если".

Разговор заронил идею. Давно зрела мысль сообщить Виктории о распутстве муженька и разрушить хрупкую связь с обратной стороны. Останавливало, что больная женщина может простить непутевого спутника жизни, а Родик Ингу не простит никогда.

Единственным выходом остался компромат на Викторию. Родик слишком верит "скромнице". Чтобы сломать такую веру, нужно постараться. Доказательства должны просто убить. Вызвать отвращение.

Идея оформилась в план, а к действиям толкнула новость, в которую Инга сначала не поверила. Она собирала сведения о Виктории, и знакомые в клинике сообщили невероятное. Лечение, которое удерживало Родика при супруге, вело совсем к другому результату. Виктория не умирала, она собиралась рожать!

Пришлось действовать на опережение. Толчком стал случайный наезд. Даже если виновника найдут, причастность водителя к выдуманным событиям, о которых тот, естественно, ни сном, ни духом, недоказуема. В роли «преферансистов-кредиторов» выступят приятели Инги, документальному свидетельству «оплаты счета» Викторией, которое они сделают, не поверить будет нельзя. Когда Родик придет в себя, ему покажут запись, и версия жены, если та докопается до правды или расскажет мужу версию Инги, будет выглядеть выгораживанием своих похождений. При правильном монтаже слово «похождения» покажется детским утренником по сравнению с показанными кадрами. Наступит долгожданный «конец света», и Родик поймет, где его счастье.

Инга еще раз посмотрела на время. Истекала последняя минута. В больнице Инга оставила Викторию в метаниях, но у той нет выхода.

Несмотря на волнение, губы растянулись в улыбке. Теперь все будет хорошо.

Кольнула странная мысль: а как бы поступила сама Инга, если про любимого расскажут нечто похожее и поставят перед тем же выбором?

Инга хмыкнула: бред. Она никогда не окажется на месте Виктории.

Телефон вновь зазвонил.

– Время