– Наплюй и забудь. Наверное, ему втемяшилось собрать коллекцию моих любовников, чтобы однажды продемонстрировать мне, какая же я легкомысленная особа и настолько он великодушен, что по-прежнему жаждет спать со мной.

– Но я-то не любовник.

А жаль, гадко пискнуло в мозгу.

Маша пожала плечами:

– Наверное, Захар этого не знает. О, точно, я же сказала в прошлый раз, что у меня новый парень, а о ком идет речь, не сказала. Захар видел только тебя.

Мне почему-то стало приятно, что кто-то принял меня за любовника Маши. У меня есть Люба и я верен ей, но почему не побыть чужим любовником хотя бы в нескромных мечтах и в чужом воображении?

А вечером к нам пришли гости. Не «к нам», конечно же. К Маше.

В открытую дверь комнаты я видел, как Маша встретила крупную девушку и солидного мужчину, втроем они прошли в соседнюю спальню. Фигурой гостья напоминала увеличенную в масштабе Машу – та же ярко выраженная соблазнительность и никакой надменности в поведении, свойственной многим красавицам. Маша чаще улыбалась, веселость была чертой ее характера, как и неунывающий энтузиазм. Ее подруга в этом плане была более сдержанной, улыбка возникла на лице только при сказанной собеседником шутке. У Маши были длинные ярко-золотистые волосы, а темные локоны гостьи опускались еще ниже, почти до поясницы, и все же маленькая блондинка и статная брюнетка смотрелись двумя сестрами – старшей и младшей, где старшая – опытная и состоявшаяся, а младшая еще набивает жизненные шишки. Сестрами я назвал их в воображении, в лицах ничего не говорило о сходстве, и такую родственницу я бы знал или был наслышан о ней.

Спутник фигуристой брюнетки выглядел лет на тридцать-сорок, он гордо носил очки и лысину, на нем были темные брюки и свитер с высоким горлом, а на его спутнице – джинсы и желтая водолазка. Маша встретила гостей в новых шортиках и топике с задорно торчавшей грудью. Все трое быстро прошли в соседнюю комнату.

Платное занятие с учеником у меня закончилось час назад, других на сегодня не запланировано, и я стал прислушиваться. Надо же – гости! За несколько месяцев такая ситуация возникла впервые. Кроме Юры и моих учеников к нам никто не ходил. Во всяком случае, при мне.

За стенкой в два голоса заливались смехом девчонки – собеседник оказался умелым рассказчиком. Интересно, что и как нужно рассказывать, чтобы тебя с таким восторгом слушали молоденькие дурочки и для этого пригласили для посиделок в комнату, где нет ни одного стула.

Сознание сначала игнорировало последний факт, но стоило о нем вспомнить, и забыть стало невозможно. Странное соседство стало нервировать. Что делать втроем в комнате, где из горизонтальной мебели только кровать?

Через пару минут худшие подозрения подтвердились. Из комнаты кто-то вышел и включил телевизор. Переключение каналов остановилось на чем-то музыкальном, шум из гостиной перекрыл звуки из-за стены, но даже в непрерывном вещании случались паузы, и тогда…

В раздражении я захлопнул ноутбук и упал на кровать – навзничь, вытянув ноги, раскинув руки и уставившись в потолок. Жизнь под девизом «Очевидное невероятное» продолжалась. Жуть. Как можно дойти до такого? Сейчас Маше тоже, по ее выражению, «интересно», как с близнецами? Не в силах представлять то, что происходило за стенкой (а не представлять не получалось), я отправился в ванную – сполоснуть лицо холодной водичкой.

Отправился – не значит дошел. Стоило переступить порог своей комнаты, как глазам предстала сидевшая перед телевизором Маша. На ней были те же шорты и топик, в которых она встречала гостей.

От вознесшей душу невероятной легкости у меня почему-то подкосились ноги. Я практически рухнул на диван рядом с Машей. Она сделала звук телевизора тише – этого хватало, чтобы не отвлекаться на посторонние звуки.

– Узнал? – Маша с загадочной улыбкой ткнула меня в бок, ее глаза указали на дверь спальни.

– Кого?

– Ты не знаешь, кто это?!

– А должен?

– Это же знаменитый писатель, сейчас о нем все говорят!

– Тогда говори не «знаменитый», а «модный».

– Это одно и то же.

– Категорически не согласен. – Теперь я указал глазами на закрытую дверь: – Им что же, больше негде?

– Он скучал на одном затянувшемся мероприятии, Даша подбила его сбежать.

– Даша – твоя подруга?

– Давняя. Она из нашего города, мы жили в одном дворе.

– Ты читала?

– Что?

– Кого. Этого писателя.

– Нет, но теперь обязательно прочту.

– Читай, чтение облагораживает.

– Язвишь?

– Констатирую. Если бы люди больше читали, мы жили бы в другом мире. Хорошая книга – это как… Даже не знаю, с чем сравнить. Какую последнюю книгу ты читала?

– «О чем говорил Заратустра» Фридриха Ницше.

Насколько понимаю, мое невыразительное лицо побило собственный рейтинг и взяло новую планку, теперь его можно считать выразительным.

– Кхм. – Про Ницше я, конечно, знал, но ознакомиться с его творчеством лично не довелось. – А какая была предпоследняя?

– «Идиот».

– Замечательный выбор, он говорит о твоем вкусе. Обычно читают модное, а не вечное. Что же подвигло на чтение классики? – Я заметил, как Маша подавила улыбку. – Или ты читала не Достоевского? Кто-то написал книгу с таким же названием? – Я мотнул головой в сторону закрытой спальни: – Не этот ли?

– Я читала именно Достоевского. Знакомые посоветовали.

– Тогда могу порадоваться за тебя, не у всех есть знакомые, чтобы рекомендовали классику.

Не сдержавшись, Маша все же улыбнулась:

– Я рассказала про тебя, мне дали совет прочитать эту книгу.

О как. Маша обсуждает меня со знакомыми. Не слишком приятное известие. А с другой стороны… Обсуждает – значит, думает обо мне. Даже книгу прочла.

– По-моему, мне до князя Мышкина – как до Проксимы Центавра на лыжах. А тебе как показалось? – Неожиданно для себя мне понравилось сравнение с героем «Идиота» при всей его неоднозначности. Захотелось подробностей. – Разве есть что-то общее?

– Есть. Принципиальность. Иногда она восхищает, иногда бесит. Но до героя книги тебе действительно как до этой самой, куда ты собрался на лыжах. Наверное, это к лучшему. – Маша вздохнула. – А вообще я мало читаю. Хотелось бы больше, но не успеваю, жизнь слишком насыщенная, надо успеть все.

А я успевал только читать. И играть на компьютере. И, иногда, писать. В этот миг я завидовал Маше – по-черному, несмотря на ее безрадостное будущее и тоскливое одинокое настоящее. По сравнению с Машей у меня настоящего не было вообще. Если отстраниться, то на взгляд со стороны моя позиция выглядит лучше: я готовил себя к счастливому будущему, а Маша просто прожигала жизнь, проводя день за днем так, будто они