Я не знаю, что с ней случилось. Мира ничего не рассказала. Я ничего не знаю, кроме того, что сегодня утром Тина ушла из дома и до сих пор не вернулась назад. И кроме того, что на её поиски отправился Максут в компании неизвестного мне мужчины, который, кажется, настоящий головорез…

И ещё я знаю, что когда Максут уходил из дома, на нём был бронежилет!

Господи Боже…

Если бы Мира не сказала о том, что именно он отвёз Тину в больницу, я бы… просто сошла с ума! Потому что за весь этот проклятый день он ни разу не позвонил. Когда я, пусть и не специально, сделала нечто подобное, он наорал на меня, как настоящий психопат. Ну а я хочу вылить на его голову тарелку супа!

Сжав в ладони безмолствующий телефон, всматриваюсь в полурасчищенную дорожку и тёмный проём кованых ворот.

Я успеваю четыре раза сосчитать до ста, когда где-то на периферии моего зрения возникают огни машинных фар.

Вытянув шею, вижу, как у ворот останавливается машина.

Наконец-то…

От облегчения подскочившее в груди сердце замедляется и успокаивается.

Фары гаснут, и всё вокруг опять погружается в снежный мрак.

Оттолкнувшись от столба, выхожу из тени, остановившись в центре крыльца.

Ничего не происходит так долго, что от холода обнимаю себя руками и топчусь на месте.

Он что, уснул?

Дверь машины хлопает через тысячелетие! Сквозь вспышку красных огней вижу громадный силуэт, и на секунду меня сковывает волнение, когда осознаю, что это может быть и не он.

Напряженно всматриваюсь в быстро приближающуюся фигуру и, набрав в лёгкие воздуха, зову:

- Максут?

Мужчина ускоряется, и я выдыхаю, роняя руки вдоль тела.

- Какого черта ты делаешь тут в темноте?! - рычит силуэт.

- Я… не смогла найти фонарь в своём телефоне… - отвечаю, приплясывая на месте и не спуская с него глаз.

Взбежав на крыльцо, он сносит меня с места, обхватив руками так, что ноги отрываются от пола. Нос ударяется о жесткую холодную ткань его куртки, висок обжигает теплое дыхание.

- Айза, - тянет угрожающе, в два шага дотащив меня до двери. Опустив на ноги, распахивает ее и толкает внутрь, заходя следом и рокоча. - Фонарь - это первое, что ты должна была найти в своём грёбаном телефоне!

Тёплый воздух вперемешку с запахами еды окутывает нас с ног до головы. В холле гробовая тишина и пустота.

- Я забыла… - говорю, глядя в его лицо и протягивая ему свои окоченевшие руки. - Ты видел Тину?

- Видел, - отвечает отрывисто, обхватив мои ладони своими и психовано поднося их к губам.

Мои руки трясутся и тонут в его больших грубоватых ладонях. Его глаза пускают в меня молнии, пока теплое дыхание кусает замёрзшие пальцы.

- Как она? - всматриваюсь в его лицо.

На нём нет шапки. Со вчерашнего вечера тёмная щетина превратилась в настоящую бороду. Но даже с этой варварской растительностью он всё равно выглядит молодо, а голубые глаза выглядят так, будто я опять в чём-то виновата!

- С ней всё хорошо, - отвечает, хмурясь и выпуская мои руки. - Какого хрена ты тут делаешь?

- Ты голодный? - игнорирую взволнованно, стягивая с головы шапку. - Там куча еды и…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Нет… - обрывает, беря меня за руку и таща за собой в сторону коридора.

Свободной рукой расстёгиваю шубу, пока спускаемся в подвал. Под его ботинками лестница скрипит так, будто сейчас обвалится.

- Мы собрали её вещи… - тараторю, глядя под ноги. - Я смогу её навестить?

- Она скоро вернётся домой.

- Ты не позвонил, Максут… - пеняю, выплёскивая всё, что накопилось за эти часы. - Я волновалась. Целый чёртов день!

Дотащив меня до двери в свою каморку с такой скоростью, будто тут повсюду пожар, распахивает её и вкрадчиво предупреждает, ткнув внутрь заросшим подбородком:

- Следи за языком.

Поджав губы, подхожу к нему вплотную и, задрав голову, повторяю:

- Целый! Чертов! День!

На его щеке дёргается мускул.

Ну и прекрасно!

Смотрю мятежно, не собираясь уступать.

Склонив ко мне лицо, копирует мой тон, сдабривая его своим бархатистым, чуть сипловатым командным голосом, который проходит через меня, как через сито, оставляя в теле лёгкую вибрацию:

- Войди. В чёртову. Дверь.

Развернувшись на пятках, влетаю в тесную комнату и снимаю шубу, бросив её на стул.

Здесь так мало мебели, но зато полно всякой электроники. И это тоже на него похоже, потому что он настоящий спартанец. Я и сама ничего не смыслю во всех этих уютных мелочах, так что в этом мы похожи.

Рухнув на кровать, снимаю сапоги, подтягивая высокий вязаный носок.

Теперь, когда он дома, тепло и усталость вцепились в виски. Хлопнув себя по затылку, трясу головой, чтобы прогнать нарастающий в ушах звон.

Подняв глаза, смотрю на него хмуро, качнув головой в сторону стола:

- Я собрала тебе ужин. Он давно остыл. Ведь я же не знала, когда тебя ждать… просто сидела тут и с ума сходила…

Застыв на пороге, смотрит на меня исподлобья, сжав свою заросшую челюсть и широко расставив ноги. Не говоря ни слова, смотрит на стол, где выстроены в ряд четыре больших контейнера.

- Я не знаю, что ты любишь, - говорю, подтягивая второй носок и вставая.

Подойдя к столу, смотрю на разноцветные крышки.

- Я хватала всё, что было. Давай просто поедим, а потом я найду этот проклятый фонарь, ладно?

Запрокинув к потолку лицо, глубоко вдыхает.

- Что ты станешь делать одна в темноте? - спрашивает жестко и непреклонно.

- Я должна ответить сейчас? - отворачиваюсь, упрямо глядя в стену.

- Да, сейчас, - гаркает, не сходя с места. - Так что?!

Поднеся ладони к вискам, закрываю глаза и дышу так, что грудная клетка взлетает к подбородку.