– Что я должен делать?

Вот это правильный вопрос, поскольку наставник одобрительно кивает.

– Робер, – торжественным тоном говорит отец Бартимеус, – готов ли ты выполнить первое задание?

– Да, мой генерал, – бодро рапортую я.

– Тогда слушай, и слушай внимательно. Милях в тридцати к югу, по ту сторону Луары лежит…

1427 год, свободные территории к югу от Луары: сезон охоты на крупного зверя.

– Деревня Пулак, добрый господин, – с достоинством кланяется пастух.

Я вежливо киваю в ответ, не пристало мирному послушнику, собирающему редкие лечебные травы, вести себя заносчиво. Яркое весеннее солнце пышет жаром, как огнедышащий дракон, зелень на деревьях и кустах сочная и пышная, а травы и цветы вымахали до пояса. Где-то на горизонте мелькают облака, но далеко, далеко. Неказистый мул подо мной мерно топает по пыльной дороге, размеренно мотает головой, отгоняя назойливых мух, слабый ветерок им не помеха. Мы мирно путешествуем по обочине без всякой спешки. Каждый новый человек в здешних глухих местах – целое событие; нет никаких сомнений, что в деревне прибывшего из дальнего монастыря послушника тщательно обсудят и разберут по косточкам. Все видевшие меня должны сходиться в одном: вот человек, безобидный во всех отношениях.

Ни капли волнения не отражается на невозмутимом лице, внутри же я напряжен, как тетива лука. Долгожданный экзамен, какого я так опасался, все-таки наступил. Отсутствуют строгие экзаменаторы, облаченные в рясы тонкого сукна и дорогие доспехи с изящной золотой и серебряной насечкой. Нет нужды преодолевать пресловутые «коридоры смерти», сражаясь с людьми, боевыми манекенами и собственными страхами. У молодой, бурно развивающейся Европы не хватает времени на подобные благоглупости, эти игрушки хороши для стареющих восточных царств, у нас главное – результат.

Потому меня взяли за шкирку и бросили в настоящее дело, где убивают и умирают. Даже если не справлюсь, не беда. Пришлют более опытных дознавателей, те быстро наведут порядок. Больше всего я страшусь показаться неумехой. Нет, все что угодно, только не это! Я твердо намерен разбиться в лепешку, но найти таинственного монстра, пусть для этого мне самому придется выступить живцом.

Дело, порученное мне для расследования, довольно простое: в радиусе двух лье от деревни Пулак вот уже в течение года пропадают дети. В мысленно очерченном круге, где центром является несчастная деревня, расположилось еще три поселения, но в каждом из них исчезло всего по два-три ребенка. Основная же масса пропадает здесь, в этом тихом сонном селении.

Началось все с пятилетней Сесиль, последняя жертва – одиннадцатилетний Жермон, исчезнувший неделю назад. Итого – тридцать пять детей. Многовато даже для крупного мегаполиса, но в жизни, как говорится, всякое бывает. Объединяет все случаи две детали: первая – нет никаких свидетелей исчезновений, в некоторых случаях дети пропали буквально на глазах у родителей, вторая – ни растерзанные тела, ни даже клочья одежды так и не найдены.

В деревнях нарастает паника, несколько раз крестьяне устраивали облавы на шныряющих по округе бродяг, истребили пару семейств обитающих в лесу волков, но лучше не стало. Обращались за помощью к сеньору, благородному шевалье Анже Визани, но устроенное им разбирательство оказалось безуспешным, а выделенные для патрулирования воины так и не смогли ничего добиться. Расположенный в десяти лье монастырь францисканцев дважды присылал в деревню опытных священников и экзорцистов, те в недоумении удалились, не найдя для себя работы. Что ж, по-моему, так намного честнее, чем схватить первого подвернувшегося под руку, спалить на костре и громогласно объявить о закрытии дела.

Приор монастыря счел для себя возможным обратиться за помощью к аббату обители Сен-Венсан. Итак, я – первая волна, не решу дело сам, придут другие, но что скажет наставник после всех моих надуваний щек, раздуваний груди и игр бицепсами? Не я ли в открытую намекал, что готов к работе, мол, не понимаю, какого черта меня до сих пор учат, как несмышленыша какого? Я невольно ежусь, представив сухую беседу господина де Ортона с его личным секретарем, отцом Бартимеусом; все эти недоуменно приподнятые брови, иронические полуулыбки и прочие свидетельства крайнего неудовольствия.

Местные крестьяне глухо поговаривают об объявившемся в округе оборотне, а то и хуже того – вампире. Куда же еще пожаловать с визитом графу Дракуле, как не в центр ойкумены, никому не известную деревушку Пулак! Я скептически улыбаюсь, выслушивая взволнованные рассказы сервов о нечистой силе. Читали мы про этих маньяков, неоднократно видели их гадкие рожи на экране телевизора. К чему валить пропажи на демонов, когда живущий рядом тихий приличный человек, на которого в жизни плохого не подумаешь, такого подчас наворотит, что хоть святых выноси!

Я селюсь у местного священника, предъявив рекомендательное письмо от приора монастыря в Амьене. Естественно, писал его сам, под пристальным наблюдением мэтра Реклю. Переписывать пришлось всего два раза, пока дотошный адвокат не признал, что документ в принципе похож на настоящий. Мэтр запечатал письмо одной из печатей, пообещав подарить мне пару ненужных по возвращении.

Отец Жильбер не высказал никаких подозрений, напротив, принял меня радушно, но и не надоедая своим обществом. Целыми днями кюре пропадает в местной церкви Девы Марии.

Я искренне рад подобному невниманию, ведь у самого дел невпроворот. Днем и ночью я пропадаю в окрестностях деревни, тщательно изучая местность, попутно беседую с пастухами и крестьянами. Интересует меня одно: не начал ли кто-нибудь в округе потреблять больше пищи, чем ранее. Думаю, вы уже поняли, куда я клоню. Теплится у меня надежда, что похищенных детей неведомый мне изверг держит в каком-нибудь подземелье.

За неделю я трижды наведываюсь в замок Л’Иль-Сюрж, раз за разом устраиваю засады у дома местного торговца свиньями, все безрезультатно. Кстати, версию хищных зверей я отверг сразу. Не настолько уж плохи местные охотники, чтобы не найти следов зверя. Цыган, странствующих торговцев и бродяг я, по размышлении, тоже отметаю. За каждым чужим человеком здесь следят десятки подозрительных глаз, это во-первых. А во-вторых, после учиненного полгода назад самосуда, босяки и оборванцы обходят округу за тридевять земель.

Нет, здесь орудует человек из местных, только вот кто он, этот затаившийся оборотень? В наш просвещенный век каждому семилетнему клопу прекрасно известно, что на самом деле никакой нечистой силы не существует, а многочисленные черные и белые маги, гадалки и прочие наследственные целительницы – ловкие мошенники, которые дружно разводят доверчивых дурачков на немалые бабки. Но как только солнце заходит, а из низин наползает густой влажный туман, невольно думаешь: а вдруг?

Тот способ, каким сам я попал в пятнадцатый век, лишь доказывает, что нет правила без исключения, а потому присутствие некой нечистой силы вполне можно допустить. Не такой уж я простак, чтобы целиком полагаться на силу нагрудного креста: у всех исчезнувших среди бела дня детей был такой, сильно он им помог?