Видимо, дошло, что сначала бы узнать надо, где друг, а потом уж рассказывать о его невиновности. Тем более Феоле, которой Анхель изначально не нравился.

– Тан Толедо. Ясненько. А вы с кем имели дело? – повернулся Бернардо к Бадан-шаху.

Увы, тут не повезло.

Сам Анхель в таком старался не светиться, так что… Слизень и только Слизень. Конечно, Анхель получит меньше, но постоянно людьми торговать мужчине не хотелось. В такое влезть легко, а отмываться долго и трудно. Нет-нет, нам такое не надо.

– Слизень, – Феола сощурилась. – Найду – будет только ползать!

– Найдем, – кивнул Амадо.

Агентуры у него хватало.

Есть имя? Будет и Слизень.

– Скажите, а Каракат? – Лоуренсио просто не удержался.

Может, он бы и дальше молчал, но уж слишком много было потрясений. Слишком тяжело ему пришлось.

Амадо вцепился в будущего родственничка клещом, и через несколько минут Рен уже рассказывал. И про гонки, и про сбитого бедолагу, и про Караката, чьим родственником тот являлся. Выслушал и принялся хохотать.

– Что смешного? – набычился Лоуренсио.

– Да Каракат, конечно, – хохотал Амадо.

– Объясни! – рыкнула Феола.

– Есть у нас такой… теневой король, – согласился Амадо. – Ему уж лет восемьдесят. И никакого будущего зятя у него нет, ясное дело. И никакой дочери на выданье. И от дел он сто лет назад отошел!

– Ага, – поняла Феола. – То есть тот гад использовал реально существующего человека, но наплел Рену сорок бочек врак?

– Ну да. Если б Лоуренсио начал у кого-то уточнять, существует ли Каракат – ему бы сказали, что да. И дочь, кстати, у Караката была. Ушла в монастырь, отцовские грехи замаливать.

– Ага. Но преступник есть, и дочь есть…

– Ну да.

– Оторву я Анхелю все ненужное, – Феола злилась. По рыжим волосам бежали искорки, но Амадо это не пугало. Он поцеловал подругу в кончик носа.

– Ну да. Твоему брату врали и вымогали у него деньги. Я посмотрю, но кажется, тан, вы никого насмерть не сбили. Мне каждое утро сводки на стол ложатся, а гонки – вы всерьез думали, что можете гонять, где хотите – и без присмотра полиции?

Кажется, именно так Лоуренсио и думал. И теперь чувствовал себя еще большим дураком, чем прежде.

– Я не… ну… может…

– Если б вы кого насмерть сбили – я бы знал. Я именно этим не занимаюсь, но сводки по городу мы все проглядываем. Мало ли что?

Окончательно замороченный Лоуренсио кивнул головой.

– А… как, если я никого не это?..

– Это – было. Но не до смерти, – Амадо нахмурился, вспоминая прочитанное. – Кажется, тан, вам повезло. Человек шел домой после хорошей попойки, и сам-то шел по сложной траектории, и когда вы его сбили… вы его скорее в кювет столкнули. А отличить ночью мертвого от мертвецки пьяного сложно.

– Уфффф! – выдохнул тан Ксарес.

– Сейчас сбитый вами бедолага, кажется, в лечебнице. Конечно, вы получите и штраф, который будет высчитан в пользу пострадавшего, и общественные работы, но убийцей вы в этот раз не стали. Может, все еще впереди.

– О, да! – не хуже сестры прошипел Лоуренсио. – Вот только друга увижшшшшшу!

Амадо хмыкнул.

– Не мешайте мне выполнять свою работу. А с другом потом разберетесь.

И в это время в городе загрохотало.

– Взрывчатка? – побледнел Бернардо.

Взвился вверх и опал столб огня.

Как раз в той стороне, где находится храм. И королевский дворец.

И…

КТО?!

КАК?!

Впрочем, последнее додумывалось уже потом.

Бросив все на Виктора, мужчины рванули к мобилям.

Пес с ним, с работорговцем! Что с его величеством?!

Глава 5

Что-то громыхнуло.

Вирджиния Веласкес открыла глаза.

Где она?!

Что?!

Как?!

Заклинание сделало свое дело – последние дни стерлись из ее памяти. Хорошо так стерлись, словно и не было ничего. Смерть мужа она не помнила. А вот остальное… что – остальное? Где она? Место похоже на больничную палату, но почему на окнах решетки?!

– Аааа… – тихо попробовала она голос.

Рядом тут же появилась сиделка. Обычная сестра милосердия, ничего странного.

– Сеньора, вы пришли в себя?

– Аххх, – выдохнула Вирджиния. Такое сложное слово, как «да», ей было не под силу. Горло отчаянно болело, хотелось пить, и вообще – состояние паршивое.

Сиделка все поняла и, ловко приподняв голову подопечной, поднесла к ее губам больничный поильник с носиком.

Вирджиния пила, и пила…

– Спасибо!

Сиделка улыбнулась краешками губ.

Доктора предупреждали, что проклятие – штука сложная. Но если больная придет в себя и начнет нормально питаться, разговаривать… кажется, начала? Жить будет?

– Где я? Что случилось?

– Вы не помните, сеньора?

Вирджиния хмыкнула.

– Смотря что…

Теперь уже сиделка потупилась.

– Действительно. Сеньора, вы правы. Давайте подумаем…

Вместе женщины установили, что Вирджиния помнит почти всё. Может, кроме пары дней перед убийством.

– Потому и решетки? – Вирджиния посмотрела на окно еще раз.

– Нет, сеньора. Точно знаю, вас никто и ни в чем не обвиняет. Вы мужа не убивали, вы сами попали под проклятие. А это чтобы до вас не добрались.

Вирджиния чуточку расслабилась. А, если так, то хорошо.

– И я могу выйти отсюда в любой момент?

– И выйти, и телефонировать кому угодно. Но я бы попросила вас подождать разговора с доктором и со следователем. В противном случае вы рискуете своими здоровьем и жизнью.

Вирджиния подумала пару минут, потом узнала, что с ее детьми все в порядке, и согласилась чуточку успокоиться.

Подождет она, и того, и другого – теперь уже можно. Все равно все планы пошли прахом.

Сиделка извинилась и вышла, а Джинни печально посмотрела в потолок.

Легко ли жить с властной авторитарной матерью?

Легко ли находиться под ее постоянным контролем, даже прессом?

Нет. А еще – вы пробовали давить и прессовать воду? Вот и не пытайтесь, не получится. Это же вода! Расплескается, ускользнет… этому Джинни научилась с детства. Конни помогала маленькой Джин, а подруга таскала ей еду, прятала на чердаке – много чего было в их жизни. Такого, о чем не подозревала Наталия Марина Арандо. И мужа Джинни выбрала себе сама. И первого мужчину тоже.

Мать ничем не смогла этому помешать.

Но вот потом…

Вирджиния помнила свои ощущения, когда узнала правду. И сразу поверила матери. Не хотелось, а пришлось. Слишком многое говорило в пользу ее версии.

Слишком жуткой была эта правда. Такое – не придумаешь.

И – разочарование. Жестокое, острое. Они с мужем все восприняли по-разному.

Вирджиния поняла, что впереди опасность и смерть. Надо бежать – бежать – бежать, уносить ноги, рвать когти, мчаться быстрее ветра, хватая в охапку детей, прятаться