юмором и радостью описывать сей смертный грех.

А. Бородин, Квартет № 2 ре-мажор

А. Вивальди, Времена года

А. Вивальди, Времена года, Осень

А. Вивальди, Времена года, Осень, Сон пьяных

А если слушать дальше, то следующая часть, которую Вивальди назвал “Сон пьяных”, немедленно уносит нас к звездам; и мне, честно говоря, очень трудно соотнести эту Твою (т. е. Божественную) музыку с хмельным сном перепившихся по случаю праздника бога вина – Бахуса – итальянцев. Тем более Бахус – языческий бог, а Вивальди, насколько я знаю, католический священник.

Может быть (это только предположение, если не прав – поправь), то, что мы именуем дьяволом, – всего-навсего Твое чувство юмора? Или, как у Гёте в “Фаусте”, Ты и дьявол – вовсе не враги, а экспериментаторы? Или, если говорить о моем (отныне) любимом произведении “Хорошо темперированный клавир” И.С. Баха, то, на мой взгляд, самая сильная фуга – 24-я из первого тома.

Та, в которой Ты описываешь Змея, искусившего Человечество. Почему она так грандиозна? Или Ты неравнодушен к Змею? Возможно и другое (более банальный вариант): зло должно быть привлекательно, иначе не случилось бы на Земле ни фашизма, ни коммунизма…»

И.С. Бах. Прелюдия и фуга № 24, Хорошо темперированный клавир, том 2. Играет Мария Юдина (1956)

Я процитировал лишь небольшой фрагмент из письма «вождя». Думаю, достаточно…

Добавлю только, что «вождь» больше, чем кто-либо из гимназистов, по тряс своего отца, когда после первой недели наших встреч, придя домой, обратился с просьбой дать ему взаймы 85 долларов. На вопрос отца, зачем так много, ведь билет на дискотеку стоит всего 5, сын пояснил, что деньги ему нужны не на дискотеку, а для покупки дисков с записью 48 прелюдий и фуг И.С. Баха.

А на дискотеку он решил пока не ходить.

Отец (по его, отца, собственному выражению) с трудом устоял на ногах – перед ним был другой человек.

Первое, что отец сделал, – позвонил в школу и спросил, что там происходит.

Через некоторое время я получил письмо, из которого узнал, что гимназисты создали Баховский кружок.

Они собираются каждую вторую неделю в местном соборе, местный органист играет для них музыку Баха, они же читают друг для друга доклады о произведениях Баха.

Они собрали библиотеку книг о Бахе, где на почетном месте – книга Альберта Швейцера.

И еще. Они собираются дома друг у друга, слушают в записях музыку Баха, обсуждают ее.

Узнав, что Бах читал труды Лейбница, стали изучать эти труды, чтобы понять, ЧТО в Лейбнице оказалось близко Баху. Прочитали у Лейбница о том, что «музыка – скрытое арифметическое упражнение души, которая вычисляет, сама того не зная».

…Да, чуть не забыл, президент Баховского общества вальдорфской гимназии – «вождь».

Перечитал написанное, и стало как-то не по себе. Ну прямо не глава, а отчет о проделанной работе. Но и не только (успокаиваю себя). Это прежде всего размышление о том, сколь глубоко можно зайти в самую суть восприятия великих явлений культуры, о том, какой возможен перелом в мировосприятии, о том, какие потенциальные творческие силы могут извергнуться при настоящем общении с искусством.

Двадцать пять лет

Однажды я получил письмо от молодой женщины. Письмо состояло из нескольких строчек. Вот они:

«Сейчас даже страшно подумать о том, что 10 лет назад, когда мне было 15, я могла бы не зайти в этот зал, не услышать того, что я услышала, не понять того, что я тогда поняла, и вся моя жизнь пошла бы вкривь и вкось. Спасибо!»

Это, пожалуй, самое сильное письмо в моей коллекции. Если бы я за всю мою жизнь не получил больше ни одного письма от слушателей, то этого одного было бы достаточно, чтобы моя вера в великую преобразующую силу искусства получила поддержку и оправдание.

Шестьдесят семь лет

У духовной культуры нет и не должно быть возрастных ограничений. С возрастом может проявиться лишь телесная немощь, которой уже трудно пропустить через себя духовное озарение, пришедшее слишком поздно.

Но какое же счастье было узнать, что человек, 45 лет проработавший на почте, после посещения 20 концертов, которые я давал в течение двух лет в городе Черкассы, неожиданно начал писать стихи. Каждую неделю получал я письма от него, вдруг, выйдя на пенсию, познавшего великую радость творчества!

И стихи были не старческие, не нравоучительные, а такие, которые вполне могут принадлежать очень хорошей поэзии. Читая их, я понимал, что мы лишились очень приличного поэта. Ибо автору было 67 лет.

…Если бы этот человек получил шанс лет на 50–60 раньше…

Глава 9. Ярославский университет

(Музыкально-сексуальная история)

Это произошло в 1990 году.

Звонит мне менеджер из Ярославля и говорит о том, что они хотели бы тоже стать одним из «моих» городов.

Дело в том, что у меня было тогда 16 городов страны, куда я приезжал по меньшей мере два раза в год, продолжая цикл концертов-размышлений о музыке, о поэзии, о философии. Во всех этих городах меня ждали переполненные залы моих любимых слушателей.

Одним из этих городов была Кострома, где я мог дать подряд сколько угодно концертов, не видя в зале ни одного свободного места на протяжении многих лет.

А в Ярославле, который всего лишь в часе езды от Костромы, никто ни о чем подобном и не знал.

Я согласился приехать между 24 и 29 декабря. Это было уже предновогоднее время, хотелось быть дома, наряжать елку, готовить подарки, общаться с друзьями.

Но чего только не сделаешь, если есть возможность встретить новых слушателей в новом городе страны!

Единственное условие, которое я поставил администратору филармонии, – что главными слушателями должны стать студенты университета. Ведь физически невозможно добраться до всех детей, но можно добраться до будущих учителей.

За каждым из них стоят тысячи только что рожденных или даже еще не рожденных детей. Сие мне было обещано.

Беру своего блестящего, проверенного во всех боях пианиста и еду в Ярославль.

На вокзале нас встречает администратор филармонии с полным расписанием концертов: завтра – ЛТП № 1, послезавтра – ЛТП № 2…

Я – в ужасе. Пытаюсь