— Вот ты-то мне и нужен, ара! Брата моего Артура помнишь?

— Не помню, — процедил Алекс, напряженно ища выход, при котором он сможет выстрелить и не попасть в Мэри.

— А зря… — Костя размахнулся, ударил Мэри в висок, и та упала, а Кавалерьянц метнулся за кассу.

Алекс выстрелил два раза, прикидывая, что патронов всего восемь. Перезарядить у него не хватит времени. Костя, похоже, настроился играть по-серьезному, палил из-за стойки, но Алекс надежно укрылся за высокой колонной посреди магазина. «Интересно, как у него с патронами? Судя по количеству выстрелов, вот-вот закончатся». Алекс все рассчитал верно, и в тот момент, когда выстрелы прекратились, он одним прыжком перемахнул через зал и оказался прямо перед Костей, судорожно толкавшим в пистолет новую обойму. Алекс ударил его ногой в челюсть, наступил на руку с зажатым в ней пистолетом и зашипел, наклонившись к самому лицу Кавалерьянца:

— Зачем ты появился здесь?! Зачем?! Оставил бы ее в покое — жил бы дальше.

— Она… моя жена… — прохрипел Костя, извиваясь на полу.

— Давно она не жена тебе. Она — моя, понял? А свое я не отдаю никому, пока жив.

Алекс не испытывал любви к длинным голливудским финалам — к чему долгие разговоры, затянутые драки, игры в благородство? Кто быстрее — тот и прав, а потому он спокойно приставил дуло ко лбу Кости и нажал на спусковой крючок.

Нужно убираться отсюда как можно скорее. Он подхватил бесчувственную Мэри на руки и бегом направился в машину, выскочив из разбитой витрины. Странно — будний день, а зевак еще нет… Однако вой полицейской сирены заставил Алекса поторопиться. Он уложил Мэри назад, прыгнул за руль и умчался от магазина за несколько минут до прибытия полицейских.

Мэри долго приходила в себя, не помогали ни холодные компрессы, ни лед на посиневшем от удара виске, ни нашатырь, щедро налитый на платок. Ингрид предложила вызвать врача, и Алекс уже совсем было согласился, но тут Мэри пошевелилась и открыла глаза.

— А-а-але-е-екс…

— Что, детка? Больно? — Он наклонился над ней и увидел выкатившиеся из глаз слезинки.

— Бо-о-ольно-о-о… — простонала она, пытаясь рукой дотронуться до виска, но Алекс не позволил, мягко перехватив запястье:

— Не шевелись пока, там лед.

— Что… что случилось… как…

Он прижал палец к ее губам и попросил:

— Ты поспи сейчас, а вечером я тебе все расскажу.

— Не могу… болит…

— Я побуду с тобой — хочешь? — Она закрыла глаза, не в силах говорить от боли.

Алекс вздохнул, жестом велел Ингрид выйти и закрыть дверь, а сам осторожно прилег рядом с Мэри, обнял ее и попросил:

— Постарайся поспать. Ты ведь хочешь спать?

— Хочу…

Он провел с ней весь вечер и всю ночь, лежал рядом и прислушивался к ее дыханию. Мэри то проваливалась в сон, то снова открывала глаза и жаловалась на боль. Алекс касался губами синяка на виске, она замирала и вытягивалась, прижимая его ладонь к груди. К утру ей стало лучше, и она уснула совсем спокойно, чуть приоткрыв рот и дыша мерно и глубоко. Алекс осторожно встал и пошел вниз, покурил, плеснул себе в лицо холодной водой и вернулся в спальню.

«Вот и все. Ты свободна, Мэри. Ты теперь никому ничего не должна. И бояться тебе некого. Ты свободна», — подумал он, глядя на спящую девушку.

Во сне Мэри была еще более притягательной, и Алекс, не сдержавшись, погладил ее по щеке ладонью. Она чмокнула губами воздух и пробормотала скороговоркой, как говорят те, кто болтает во сне:

— Как же ты не видишь, что я люблю тебя…

— Я вижу, дорогая, все вижу… — прошептал он ей на ухо. — Я все понимаю… ты боишься меня, боишься своих чувств… а не надо, я ведь обещал тебе, что никогда не обижу…

В душе шевельнулось злорадное чувство: «Ага, самурай сопливый, не такая уж ты и статуя, как пытаешься казаться, ты просто маленькая девочка, которая хочет и отчаянно боится любви». Но оно тут же погасло, отступило куда-то глубоко под напором другого — желания уберечь эту девушку от всех неприятностей. «Комплекс ангела-хранителя», — усмехнулся Алекс, осторожно забираясь под одеяло рядом с Мэри.

* * *

Утром она проснулась первой, села в постели, изумленно разглядывая спящего рядом Алекса.

— Оба-на… — пробормотала Мэри, машинально натягивая на грудь одеяло, словно застеснявшись. — Совсем сдурел…

Голова болела, перед глазами мелькали противные черные мухи, и Мэри снова улеглась, закрыла глаза. Ровное дыхание Алекса рядом выбивало из колеи. Мэри практически ничего не помнила из вчерашнего, разве что жуткое явление Кости в бутик. Увидев прямо перед собой мужа, Мэри оторопела, растерялась и испугалась. Эта встреча ничего хорошего не сулила. Алекс, как назло, остался в машине, и потому рассчитывать на его быструю реакцию не приходилось. А уж когда сияющий от восторга и злорадства Гоша нажал кнопку и роллоштора на двери пошла вниз, Мэри поняла — вот он, конец. Гоша без предисловий застрелил двух девушек за стойкой и повернулся к Косте, ожидая дальнейших указаний, и в этот момент раздался звон выбитого стекла. В дальней витрине магазина мелькнул мужской силуэт. Стоявший неподалеку от витрины второй Костин охранник рухнул на пол, выронив пистолет, а Костя, даже не поведя бровью, бросил:

— А вот и наш приятель появился. Гоша, нейтрализуй, а то ведь с женой пообщаться не даст, паскуда.

Гоша на цыпочках двинулся в направлении разбитой витрины, озираясь и держа в вытянутых руках пистолет, а Костя схватил Мэри за волосы и несколько раз сильно врезал ей по лицу. Она почти не понимала, что он говорит. Ей было важно увидеть, что с Алексом, потому что она знала — это он. Мэри не чувствовала боли — ничего, она словно окаменела, и только одна мысль: «Что с Алексом?» — билась в голове. И он появился, возник прямо перед ними с пистолетом в руке, нацеленным в лоб Кости. Кавалерьянц ловко дернул ее вперед, закрылся, как щитом, и Мэри оказалась с Алексом лицом к лицу. Выражение его глаз поразило — совершенно чужие, холодные, прищуренные. Взгляд убийцы. Он, не сомневаясь ни секунды, выстрелит — и ничто не спасет Костю, даже она, даже если первая пуля — ей. Но вдруг в одну секунду этот взгляд изменился — в нем появилась обеспокоенность, и Мэри заметила, как дрожит уголок левого глаза. Алекс нервничал, он видел ее страх, и это мешало ему. «Я не должна бояться, я не могу мешать ему, отвлекать. Он не сделает ничего, чтобы навредить мне. Я должна ему верить», — подумала она и в тот же момент почувствовала страшную боль в виске, как будто в него попал тяжелый булыжник. Очертания магазина мгновенно расплылись, и все затянула глухая черная пелена.

Какой-то кусок выпал из памяти, Мэри силилась вспомнить, что произошло потом, но не могла. Вспоминалась только комната, склонившиеся лица Ингрид и Алекса — и все. Как он оказался в ее постели, что было до этого — она не помнила. Собственная беспомощность доводила до бешенства, и Мэри тихо заплакала, закусив запястье.