запугивали коминтерновскими постановлениями, призывавшими к мировой революции и ликвидации частной собственности.

Эти постановления на самом деле к основной части ПСИ отношения уже не имели. ПСИ была настолько осторожной, что подавляющее большинство забастовок устраивалось католическими, а не социалистическими профсоюзами. Однако фашисты, пытавшиеся привлечь на свою сторону тот же электорат, что голосовал за социалистов, видя в них своих главных конкурентов, вели борьбу с социалистами и коммунистами. В вооруженных стычках побеждали обычно фашисты, поддерживаемые капиталом и неофициально получавшие оружие от армии. Полиция, как правило, тоже была на стороне фашистов или сохраняла «нейтралитет», не принимая мер против фашистских боевиков. Муссолини превращался в глазах все более широких слоев в защитника прав собственности и спасителя от большевистского террора.

В этой ситуации единственной конструктивной альтернативой фашистам или возможной попытке большевистской революции было бы правительство коалиции двух самых популярных партий страны — Католической и Социалистической, и на уровне социалистических профсоюзов и рядовых социалистов большинство было за такую коалицию. Но она оказалась невозможной из-за запрета папы римского на союз с атеистическими партиями (каковыми считались социалисты) и, как мы уже сказали, из-за отказа большинства в руководстве ПСИ от союза с буржуазными партиями.

Из-за невозможности создать коалиционное правительство премьер-министр Джьёлотти распустил парламент в апреле 1921 года и пригласил фашистов выступать в избирательной кампании в правительственном блоке[5]. Так, несмотря на то, что на этих последних свободных выборах фашисты получили всего 15% голосов как члены правительственного блока, в парламент попало 35 фашистов, в том числе и Муссолини. ПСИ получила 156 мест в парламенте из 530,

203

а католическая Народная партия («Пополари» или 1111) — 104. Джьёлотти надеялся таким образом «приручить» фашистов, заставить их работать в коалиционном правительстве и как часть государственного аппарата присмирить скуадристов. Джьёлотти ошибся: гражданская война продолжалась. В каждом городке, где были социалисты и отставные офицеры, последние образовывали местное фаше, вооружали и тренировали его и вступали в бои с местной секцией ПСИ или коммунистов. Наконец, по предложению Муссолини, забывшему о своих прежних утверждениях, что фашисты не партия, а движение, в ноябре 1921 года была сформирована фашистская партия. Фашей в это время по всей Италии было 2200 с общим числом членов 320 тысяч, но фашистской партии как таковой еще не было. Началось подчинение разрозненных фашей единому центру.

В 1922 году Муссолини воспользовался провалом всеобщей забастовки, неудачно объявленной ПСИ. Пренебрежение со стороны рабочих приказами партии и страх средних классов перед забастовкой и тем, что недавно появившаяся ПКИ превратит ее в большевистский террор, развязали руки фашистским скуадристам, которые штурмом отобрали у социалистов Миланский городской совет под аплодисменты миланских капиталистов и средних классов. Муссолини теперь как член парламента выступал с заявлениями, что только он и его партия в состоянии остановить гражданскую войну и хаос, развязываемые коммунистами. В глазах общественности Муссолини вырастал как единственный сильный вождь, способный наладить мирную жизнь в стране, хотя бы и силовыми методами.

Главой правительства в это время был добрый и наивный Луиджи Факта, преданный королю и доверчивый. Он не принял никаких мер против создания Муссолини в 1922 году уже единой централизованной фашистской военной милиции (собственно частной армии). Алиби этого незаконного формирования была ее присяга: «... во имя Бога и Италии, во имя тех, кто пал во имя величия Италии, посвящаю себя полностью служению Италии». Фашизм в ней не упоминался. И вот 24 октября на фашистском съезде в Неаполе, принимая парад вооруженных до зубов фашистских военизированных

204

частей, Муссолини объявил о предстоящем через четверо суток походе на Рим, чтобы взять власть в свои руки. Что касается «идеологии» или программы будущей фашистской власти, то тут Муссолини был откровенен до полного цинизма: «Наша программа проста, — заявил он. — Мы хотим управлять Италией». Накануне похода, 27 октября, появилась прокламация об этом фашистского Квадрумвирата, в которой были и следующие слова:

«Фашисты! Итальянцы!

Наступил час решительной битвы. ... Сегодня армия чернорубашечников, взяв в свои руки эстафету преданной победы [в минувшей войне], восстановит ее во славу Капитолия. ... Военный закон фашизма вступает в силу. По приказу дуче (вождя)... вся исполнительная власть партии вручается тайному Квадрумвирату с диктаторскими правами. Фашизм воздает высочайшую честь армии; и не против полиции выступает фашизм, но против политического класса кретинов и идиотов, которые все эти четыре послевоенные года не сумели дать стране подлинное правительство ... Фашизм хочет всего лишь восстановить национальную дисциплину и содействовать всем, чья деятельность способствует экономическому развитию и благополучию народа. Тем, кто трудится, нечего опасаться мощи фашизма. Их права будут лояльно защищены. Мы будем великодушны и к невооруженным противникам. Но [к сопротивляющимся] мы будем неумолимы. Мы призываем Всемогущего Бога[6] и дух полумиллиона наших погибших в свидетели того, что мы руководствуемся лишь ... страстью ... дать нашей Отчизне безопасность и величие»[7].

Состав этого «тайного» Квадрумвирата интересен тем, что он свидетельствует о разношерстности итальянского фашизма.

205

«Вторым воплощением» Муссолини был генсек партии Микеле Бьянки. Однолетка и сподвижник Муссолини с первых шагов газеты «Народ Италии», журналист, синдикалист плебейского происхождения, как и его вождь. Самым старшим по возрасту был 58-летний генерал Эмилио де Боно. Во время Первой мировой войны он занимал высокие посты в армии. Примкнув к фашизму, он возглавил его милицию, все еще будучи кадровым офицером регулярной армии. Тот факт, что он не был наказан за такое нарушение дисциплины, свидетельствует, что армия сочувствовала фашизму. Капитан Чезаре де Векки — пьемонтанский помещик, герой войны и кавалер многих орденов, организатор фашистского движения в Пьемонте (подножье Альп). По убеждениям это был монархист с почти средневековыми феодальными взглядами. Четвертым был 26-летний типичный представитель молодых ветеранов войны Итало Бальбо, возненавидевший социализм за то, что социалисты после войны оскорбляли военных: дело в том, что ПСИ была единственной социалистической партией воюющей Европы (за исключением русских большевиков), которая последовательно и бесповоротно придерживалась пацифизма и была против участия Италии в войне. Бальбо был типичным представителем тех, кто ненавидел то, что знал, и не знал, чего хотел[8] и потому пошел за вождем, обещавшим новую Италию. Это был своего рода партизан. Провозгласив себя фашистским генералом и возглавив «армию» из 60 с лишним тысяч боевиков, он совершил перевороты в родной Ферраре и Болонье. Именно Бальбо настоял на неучастии Муссолини в походе на Рим. Муссолини был мифом, «сверхчеловеком», необходимым для сохранения единства такой разношерстной партии, но он был ни к чему в