Положение не особенно улучшится, даже если он сумеет проскочить через город и осуществить захват лайнера в международном аэропорту Нового Орлеана. Трансатлантических рейсов нет и там; следовательно, долететь до Ливии не удастся. Хотя у него будут заложники, необходимость дозаправки лишает смысла всю затею. Вторично подняться в воздух ему не дадут. Впрочем, даже первый этап представлялся очень сомнительным. Скорее всего, уже через минуту после взрыва движение на гражданских авиатрассах будет прекращено, и аэропорт блокирован.

Проанализировав имеющиеся варианты, Фазиль окончательно утвердился в решении покинуть Новый Орлеан до, а не после намеченной акции. Его настоящее место — в Бейруте, во главе новой армии бойцов, которых приведет к нему весть о триумфе в Штатах. А его гибель здесь была бы преждевременной и бесполезной.

Лэндер, по-видимому, достаточно квалифицирован, чтобы самостоятельно справиться с технической стороной дела, и он явно работает на совесть. Наблюдая за американцем, Фазиль убедился в его искренней готовности пожертвовать жизнью. Да и Далиа имеет на него достаточное влияние. Стало быть, от Фазиля требуется только одно: найти и завербовать пару надежных ребят, которые смогут заменить его в Лейкфронте. А он будет следить за ходом событий из Бейрута, и в руках у него будет не автомат, а всего лишь микрофон. После взрыва спутниковая связь передаст в Нью-Йорк его заявление, и мир узнает, кто был истинным руководителем дела. Можно будет даже устроить нечто вроде заочной пресс-конференции. Да, он станет самым грозным арабом на свете.

Все, что ему сейчас нужно — это несколько исполнителей, метких стрелков, которые приедут в аэропорт вместе с Далией и до последнего момента останутся в неведении о своей конечной роли. Решить проблему не так уж трудно, если только пошевелить мозгами. Он найдет таких людей и договорится с ними. Он проследит, чтобы гондола с разрывным зарядом была благополучно доставлена в Новый Орлеан, а потом уедет.

* * *

На взгляд Фазиля, изготовление гигантской бомбы продвигалось нестерпимо медленно. В свое время Лэндер запросил максимальное количество взрывчатки, соответствовавшее предельной нагрузке дирижабля в идеальных условиях. Он никак не ждал, что заказ будет выполнен на сто процентов, но это произошло. И теперь Лэндер задался целью полностью израсходовать полученный пластик.

Проблему могла подкинуть погода — погода в Новом Орлеане двенадцатого января. Грузоподъемность всякого дирижабля сильно зависит от метеообстановки. Сам по себе старт возможен при любой погоде, когда еще не отменяют матч, но дождь означает избыточный вес. А ведь в прошлом году в Луизиане выпало 77 дюймов осадков. Даже роса, оседающая на огромной оболочке баллона, тянет фунтов на семьсот, и на столько же уменьшается подъемная сила. Просчитав все лишний раз, Лэндер убедился, что с учетом веса шрапнели дирижабль будет загружен до теоретического предела. При ясной погоде можно получить некоторый выигрыш за счет нагрева гелия солнечными лучами, но под дождем он не взлетит вообще. Нельзя забывать, что к моменту старта на аэродроме уже будут греметь выстрелы. Значит, подъем обязательно нужно ускорить.

Поразмыслив, Лэндер решил сделать боевую часть составной, из отдельных секций. Тогда при необходимости одна из них сыграет роль балласта и останется на земле.

Жаль, что Олдридж не использует списанный цепеллин военно-морского флота. Лэндеру доводилось летать на этих огромных машинах. Они без труда тащили на себе по шесть тонн намерзшего льда. Когда воздушный корабль достигал теплых слоев атмосферы, ледяная скорлупа подтаивала, срывалась вниз и с грохотом падала в океан, подобно сверкающему водопаду. Но те гиганты в восемь раз больше, чем его дирижабль.

И при полной, и при частичной загрузке дирижабль должен быть идеально сбалансированным. Поэтому на каркасе вдоль оси гондолы необходимо разместить дополнительные подвижные грузы, которые можно закрепить в разных положениях. Это требовало времени, хотя и не столь значительного, как поначалу опасался Лэндер. До Суперкубка оставалось чуть больше месяца, и последние две недели этого срока придется посвятить полетам на другие матчи. Таким образом, в его распоряжении семнадцать рабочих дней — вполне достаточно для всех усовершенствований.

Он закрепил на верстаке отрезок толстой фибергласовой пластины, армированной металлической сеткой. Формой и размерами она напоминала книгу, но была слегка изогнута наподобие арбузной корки. Затем Лэндер осторожно нагрел небольшой кусок пластиковой взрывчатки, аккуратно раскатал его по форме пластины и ловко прилепил к выпуклой стороне. Сверху на взрывчатку легли три слоя прорезиненной ткани от чехла больничного матраца. А увенчали все сооружение четыре параллельных брезентовых полосы. Каждая из них щетинилась двумя с половиной сотнями острых ружейных дротиков 177 калибра. Эти дротики, подобные оперенным стальным стрелам, применявшимся во Вьетнаме, были плотно, один к одному, наклеены на брезент своими тупыми концами, «шляпками». Сейчас, на выпуклой поверхности, их острия чуть разошлись, напоминая железного ежа или фрагмент факирской кровати.

Кривизна несущей пластины, заряда и шрапнельного слоя была необходима для правильного рассеяния смертоносных игл. Здесь, на модели, их было 944 штуки; с расстояния в 60 ярдов они должны накрыть площадь в тысячу квадратных футов, сделав примерно по одной пробоине на каждый фут. Ни одно живое существо крупнее ящерицы, оказавшееся в этом секторе, не уцелеет — его пронзят несколько толстых игл, летящих быстрее винтовочной пули. Но это лишь испытательный образец. Готовая бомба, подвешенная к дирижаблю, будет в 317 раз больше и по массе, и по размерам. Ее взрыв пошлет в среднем по три с половиной дротика в каждого из 80985 человек на трибунах стадиона Тьюлэйн.

Фазиль появился в мастерской как раз в тот момент, когда Лэндер крепил к модели наружную оболочку — еще одну фибергласовую пластинку, толщина которой соответствовала корпусу гондолы.

Американец не проронил ни слова и продолжал свою работу.

Кинув быстрый взгляд на верстак, Фазиль испугался. Чтобы овладеть собой, он немного побродил по мастерской, всячески стараясь ни на что не наступать и ничего не задеть. Фазиль и сам был достаточно грамотным техником, он учился в ГДР, а потом еще и в Северном Вьетнаме. Сейчас, рассматривая полусобранную гондолу, он с удовольствием отметил продуманный рационализм всей конструкции.

— Этот материал довольно трудно сваривается, — заметил Фазиль, похлопав по трубкам из сплава Рейнольдса. — А у вас тут вроде бы нет никакого сварочного аппарата. Думаете взять его напрокат?

— Я позаимствовал кое-какое оборудование у компании, — неторопливо ответил Лэндер. — Только на уик-энд, разумеется.

— И напряжение каркаса получится слабоватым. Это, знаете ли, несколько самонадеянно... — Стремясь сохранить добрые отношения с американцем, Фазиль хотел сделать шутливый комплимент его мастерству. Но тот явно не собирался обмениваться любезностями со своим арабским коллегой.

— Если каркас слегка деформируется, то лопнет внешняя оболочка. Тогда кто-нибудь может заметить дротики, и едва ли мы снимем игрушку с грузовика. — Голос Лэндера был по-прежнему ровен и бесцветен.