вздохом заметил: “Пожалование цветной одежды обладающему чистыми добродетелями[1007] и вручение металлического кольца с прорезью указывают на крайне холодное отношение того, кто это сделал. Как можно полагаться на правителя! Даже если вы и будете стараться, разве сможете уничтожить дисцев!”.

Сянь Ю возразил: “На вас разноцветная одежда правителя, в руках — предмет, дающий право командовать войсками: все зависит от данного похода, вам остается только стараться! То, что правитель предоставил свою одежду, указывает, что он не замышляет зло, то, что он вручил предмет, дающий право командовать войсками, показывает, что он хочет отвести от вас беду. Правитель проявляет родственное отношение, чтобы отвести от вас беду, чего же вам беспокоиться!”

Когда [Шэнь-шэн] прибыл в Цзисан[1008], дисцы вышли навстречу, Шэнь-шэн хотел вступить в бой, но Ху Ту, увещевая его, сказал: “Нельзя [вступать в сражение]. Я, Ту, слышал, что когда у правителя владения есть любимцы вне двора[1009], дафу грозят опасности, а когда он любит обитательниц внутреннего дворца, опасность грозит старшему сыну от законной жены и создается угроза для жертвенника духам земли и злаков. Если вы окажете благодеяние отцу[1010], избежите смерти, а если окажете благодеяние войскам[1011], принесете пользу жертвеннику духам земли и злаков. Разве не стоит подумать об этом! К тому же правитель подверг вас опасности в землях дисцев только для того, чтобы дать ход клевете при дворе”.

Шэнь-шэн возразил: “Нельзя [этого делать]. Правитель послал меня в поход либо потому, что не любит меня, либо для того, чтобы узнать мои намерения. Именно поэтому он пожаловал мне необыкновенную одежду и объявил о вручении власти над войсками. Кроме того, он говорил мне сладкие слова, а когда слова слишком сладки, в них всегда скрывается горечь. Клевета возникла во дворце, поэтому у правителя и появились подозрения, а поскольку это внутренняя клевета, от нее не спастись! Лучше вступить в бой. Если вернуться без боя, моя вина возрастет, а если погибну, оставлю после себя доброе имя”.

[Шэнь-шэн] действительно разбил дисцев в Цзисане и возвратился обратно, но клевета против него поднялась с еще большей силой. Ху Ту закрыл ворота и перестал выходить из дома [в ожидании смуты]. Благородные мужи стали говорить про него: “Он искусен в разработке дальновидных планов”.

ГЛАВА 8

РЕЧИ ВЛАДЕНИЯ ЦЗИНЬ

РАЗДЕЛ ВТОРОЙ. СЯНЬ-ГУН

[89][1012]

Через пять лет после возвращения [Шэнь-шэна] из Цзисана[1013], Ли-цзи сказала Сянь-гуну: “Я слышала, что Шэнь-шэн стал еще усиленнее разрабатывать свои планы[1014]. [В прошлом] я настойчиво сообщала вам, что он приобрел симпатии народа[1015], и только благодаря получаемым от него народом выгодам он смог победить дисцев! Ныне, когда он кичится умелым руководством войсками в войне против дисцев, его стремления стали еще более широкими. Ху Ту не согласен с Шэнь-шэном, а поэтому перестал выходить из дома[1016]. Я слышала также, что Шэнь-шэн высоко ценит доверие к себе и обладает большой силой, а к тому же обмолвился народу [о своем желании занять престол]. Даже если бы он хотел [сейчас] отступить, народ будет вынуждать его исполнить данное обещание. Он не может взять слово обратно и не в состоянии остановить народ, поэтому и разрабатывает глубокие планы. Если вы, правитель, не примете мер, вас постигнет беда!”

Сянь-гун ответил: “Я не забыл [твоих слов], но у меня не было ничего, позволявшего обвинить его в преступлении”.

Ли-цзи сказала лицедею Ши: “Правитель уже обещал мне убить наследника престола и объявить наследником Си-ци, но меня тревожит Ли Кэ; как быть?” Лицедей Ши ответил: “Я привлеку Ли Кэ на нашу сторону, для этого потребуется лишь один день. Приготовьте из целого барана угощение, я буду вместе с ним пить вино. Я лицедей, поэтому, что бы ни сказал, не совершу проступка”.

Ли-цзи согласилась и приготовила угощение, на котором приказала лицедею Ши угощать Ли Кэ вином. В середине пиршества лицедей Ши встал, чтобы исполнить танец, и, обратившись к жене Ли Кэ, сказал: “Госпожа Мэн, угостите меня чем-нибудь, а я научу этого человека (Ли Кэ. — В. Т.), как спокойно и радостно служить правителю”. Затем он пропел:

Стремится к спокойствию и радости, а сам не хочет сближаться,

И в этом он хуже ворон [1017].

Все люди собираются в [роскошном] саду,

Лишь он один сидит на высохшем стволе.

Ли Кэ со смехом спросил: “Кого вы имеете в виду под садом и кого под высохшим стволом?”. Лицедей Ши объяснил: “Его мать (мать Си-ци. — В. Т.) — жена правителя, а ее сын станет правителем, разве нельзя сравнить его с [роскошным] садом?”. Его же мать (мать Шэнь-шэна. — В. Т.) уже умерла, а на ее сына к тому же клевещут, разве нельзя назвать его высохшим стволом? Он не только высохший, но и пораженный ствол!”[1018]

Когда лицедей Ши ушел, Ли Кэ отставил чашу с вином и, не став есть, отправился спать. В полночь он вызвал лицедея Ши и спросил: “Вы только что говорили со мной шутя или действительно что-нибудь слышали?”.

Ши ответил: “Да, слышал. Правитель обещал Ли-цзи убить наследника престола и возвести на престол Си-ци. Этот план уже принят”. Ли Кэ сказал: “Поддержать желание правителя убить наследника престола для меня невыносимо, сообщить [о готовящемся убийстве] наследнику престола, с которым я издавна поддерживаю дружественные отношения, не смею, а избегу ли беды, если займу промежуточную позицию?” Лицедей Ши ответил: “Избежите”.

На рассвете Ли Кэ встретился с Пэй Чжэном и сказал: “Слова гадателя Су, по-видимому, сбудутся[1019]. Лицедей Ши сообщил мне, что правитель уже принял план и хочет объявить Си-ци наследником престола”.

Пэй Чжэн спросил: “А что сказали вы?” Ли Кэ ответил: “Я сказал, что займу промежуточную позицию”. Пэй Чжэн воскликнул: “Жаль! Лучше было сказать, что вы не верите сказанному, чтобы спутать их планы и в то же время укрепить положение наследника престола, внести раскол в ряды их сторонников. Возникшие многочисленные препятствия изменили бы их намерения, а если бы их намерения хоть немного поколебались, можно было бы внести раскол в их ряды. Вы же сказали, что займете промежуточную позицию и этим еще более укрепили их планы. Когда они добьются успеха, трудно будет рассчитывать на раскол в их рядах”.

Ли Кэ сказал: “Сказанного не воротишь, к тому же эта мысль