Я хотела ДОМОЙ. Я очень УСТАЛА.

Но знала, что едва выпью живительную кружку кофе на своей, окруженной ароматным садом веранде, как желанные силы вернуться, и я смогу завершить задуманное. это придавало мне решимости и не позволяло расстратить остаток энергии на гнев и неадекватные действия в адрес мечущихся вокруг безумцев на четырех колесах..

Ну вот и все. Впереди желанная и, к счастью, безлюдная прямая до моего «лесного» поворота. Чем ближе к дому, тем большим кажется мой нерастраченный потенциал. Сумею!.. Смогу.

Впереди справа – розово-оранжевое зарево… Там восток, а значит, не закат… Для лесных пожаров вроде не время – недавно был дождь… Пожар в деревне?!! Эта мысль перерастает в непрекращающийся гул в моем мозгу, и я перестаю что-либо соображать…

Помню, что вжала педаль газа в пол, изо всех сил желая лишь силой мысли скорее перепрыгнуть лес и увидеть, наконец, ответ на страшный вопрос. Наверное, даже на «джаге» я не проехала по лесной грунтовке так быстро. Очень быстро. Мне не нужны были 6 секунд до ста. Мне очень надо было через секунду после появления этого вопроса «ЧТО СЛУЧИЛОСЬ???», узнать на него ответ… И я узнала…

Когда вылетела из леса, готовясь тормозить лишь в последний момент перед собственными воротами… Мне пришлось (уж не знаю, помог ли больше инстинкт или аффект) резко дернуть рулем, чтобы не врезаться в одну из двух пожарных машин на моей парковке… Затормозила я где-то на холме, в высокой траве, откуда открывался все объясняющий происходящее вид.

Ярким оранжевым маревом все вокруг освещала пылающая мансарда, еще недавно бывшая мой мастерской и спальней.

И что положено делать в таких случаях? Рыдать и заламывать руки? Бежать и пытаться что-то спасти?… Или с облегчением перекреститься: дети у родителей. И даже их вещи сегодня забрала…

Домашних животных у меня нет…

Секретных документов тоже…

Любимые книги и все мои рисунки явно не имели ни малейших шансов на выживание…

Кто это сделал?! Неужели я??? Своими заскорюзлыми пальчиками не выключила газ? Оставила непотушенную сигарету?..

Я лихорадочно пыталась вспомнить свои последние секунды в этом доме… Что я делала? Что видела при этом? К чему прикасалась?.. Как давно это было?…

Скрипучий гул не сдающегося под напором белой пены двух брандсбойтов пламени заглушал остатки разума… Бессилие перед стихией – лучше и не скажешь. Кажется, ты должна захлебываться горем и отчаянием, а вместо этого – не можешь оторваться от величия огромного костра, в котором исчезает ТВОЙ ДОМ. Мысль одна – ЭТО КОНЕЦ…

Но «додумать» или продолжить ее не получается…Конец – да… Но эпохи, жизни, счастья, мечты, надежды???

Сажусь на траву рядом с отрытой машиной, как еще недавно здесь сидел Леонид, но мое зрелище – не в пример остробюджетней…

– Олесенька! – пронзительный вскрик за моей спиной.

Поворачиваюсь с недоумением: соседка, тетя Зина, с ёпешит обнять меня, вытерев об меня же свое искреннее сочувствие.

– Что же это, детонька?!. Как же это?

– Не знаю, тетя Зин. Сама виновата..

– Да что ты такое говоришь! Это грех!.. Проводка что ли старая?

– Кто ж теперь узнает.

– Детонька ты моя бедная, пойдем к нам пока… Это ж дед мой пожарных вызвал. Заметил дым-то над верандой. Что-то на веранде у тебя занялось. Может, спичку не дотушили, может, еще чего… Да как же это, – не унималась она, вцепившись мне в руку.

– Успокойтесь, тетя Зин. Вам-то чего переживать.

– Ну скажешь!.. Что ж мы не люди. Никому ты зла не сделала… А тут такое. Хорошо, что ребятни твоей не было, вот ведь божий промысел…

– Точно. А вы говорите, что делать. Выходит – радоваться…

– Да ты что говоришь такое? – оторопела доброхотка.

– Идите, теть Зин, скажите спасибо Илье Тимофеичу, что вызвал пожарных. Низкий поклон ему. За меня не переживайте… К сестре поеду… когда здесь все закончится…

Соседка понятливо закивала и, обняв меня на прощанье, засеменила к своей калитке.

Без тени лукавства сообщаю: не имею понятия, сколько прошло времени прежде, чем чумазый парнишка в громыхающей униформе доложил мне об успешной ликвидации пожара… Какая разница?! Неужели длительность катастрофы может повлиять на ее результаты?..

Помню, что искренне поблагодарила своих спасителей прежде, чем они отбыли на дальнейшее, уже утреннее, дежурство. Они и правда, сделали все от них зависящее, даже разбили окно первого этажа, пытаясь спасти хотя бы его, когда веранда и мансарда превратились в верхушку пылающего факела. И у них это получилось. Если бы не выбитое окно, то могло показаться, что дом просто подвергся внезапному срочному ремонту. Первый кирпичный этаж выглядел все также надежно и стабильно… Мансарда же… не оправдала своего предполагаемого срока службы, в который раз заставив усомниться в долговечности деревянных построек.

Самым обидным в том моем предрассветном бдении на пожарище было то, что я ни капельки не чувствовала себя отверженной и лишенной всего на свете…

Да, куча великолепных книг, десятки папок, с собранными за много лет работами, эскизами и рисунками, масса любимых и, казалось бы, необходимых мне каждодневно вещей исчезли, превратившись в тусклый пепел… А вероятного ощущения «конченности жизни» – не было!

По бумагам – я стала бомжом и должна была начать строить шалаш с подстилкой из еловых веток.

На деле – помнила, что в бардачке "гольфа" лежат ключи от пустующей квартиры Марго.

Марго может даже не суетиться с неоплачеваемым отпуском – я сама смогу спокойно переселиться туда с детьми, не потревожив ничей покой, кроме собственного, когда они вернуться из Турции. Прямо сейчас я могу поехать туда и на этой пустующей жилплощади, никому и ничем не мешая, вдоволь придаться отчаянию и переосмыслению себя в своем мире… Не хочу!

Могу(у меня же есть «гольф»!) поехать к родителям и там, на свое усмотрение опять же, либо наврать о причине, либо сказать правду, но, в любом случае, кров над головой и кусок безвоздмездного хлеба мне обеспечен. Чего будет больше в родительских напутствиях при этом – морали или подлинного сочувствия – сказать трудно, но официально выходит, что в беде я не одинока и не брошена всеми и вся.

Добровольное уединение – способ комфортной жизни и творчества, было здесь мне доступно… Случилась беда, и придется "идти в люди" – вот итог сегодняшней драмы… Сегодняшней, вчерашней, позавчерашней… Когда все это началось? Какой был день вчера и какой будет завтра? Скажу честно, мне было все равно, когда я приняла-таки решение отказаться от предложения милой соседки и собралась поехать в квартиру Марго. Но когда села за руль, было уже совсем светло, и ворох белого тюля на заднем сидении помимо того, что показался зацепившимся за землю облаком, сориентировал меня во времени: утро судьбоносной для КакАньки (как думалось раньше), но теперь уже и для меня, пятницы.