буду. Я умею держаться за людей, ценить умею, радовать. Так что все будет хорошо.

У Стаси от этих слов холодок побежал по спине, она начала понимать, что попала в ловушку. Но взяла себя в руки и сказала:

– Спасибо. Я счастлива…

Этой ночью Саше пришлось выступать в неожиданной для себя актерской ипостаси. В телогрейке, с автоматом в руках, Саша тащил на плечах Завадского с перебинтованной головой и рукой. Режиссер остался доволен только на восьмом дубле. Саша едва не падал с ног от усталости.

В гримвагене Завадский сказал Саше:

– А ты – молодец. Ты не думал, чтобы играть?

– Нет, а с чего?

– Убедительно делаешь. В кадре хорошо смотришься, у тебя крупный план, между прочим, есть.

– В монтаже выбросят, я знаю.

– Не выбросят, я буду настаивать.

В гримваген заглянул помощник режиссера:

– Режиссер хочет пройти сцену допроса.

– Сейчас подойду, – сказал Завадский.

– У тебя закончилась смена, сейчас машину дадут – отвезут, – обратился он к Саше.

– А можно я останусь?

– Нравится?

– Да. Здорово.

– Конечно. В моем вагончике, если что, покемаришь, я тут до утра.

Саша кивнул и откинулся в шезлонге, отдыхая. Завадский уже в дверях снова обернулся к нему:

– Понимаешь, я не стану тебе отцом, ни тебе, ни мне этого не надо. Но подружиться мы обязаны. Ради матери. Ей и так тяжело, хотя бы мы должны ее радовать.

– А вот вы сказали…

– На «ты» давай, без разговоров.

– Ты сказал, что я неплохо играю.

– Было.

– Это правда? Только честно, ты думаешь, я мог бы… в кино?

– У тебя хорошее лицо, приятный голос, если хочешь играть – поступай на актерское в место поприличнее, дальше я тебе помогу. Но главное – работать, и тогда у тебя будет отдельный гримваген.

Завадский подмигнул и вышел, оставив Сашу одного в вагончике.

Выйдя из машины, Стася сразу позвонила Решетникову.

– Доехала?

– Что, спать легли?! Вы слышали, что он сказал?! Это как угроза звучало.

– Нет, ты ему просто понравилась.

– Более чем!

– В этом да, перегнули, – согласился Решетников.

– Вам смешно? Вы меня в это втянули, вам и вытаскивать.

– Слушай… Руслан попросил номер твоего телефона.

Стася начала заводиться:

– Вы доиграетесь, я просто все расскажу Саше. Этого он вам не простит. Отречется от вас, вот увидите.

Стася выключила телефон и зашла в подъезд.

Дома Решетников застал Красовскую за ноутбуком. Он неслышно зашел к ней за спину и читал то, что она печатала.

– Ну как? – спросил он, когда Анна допечатала последнее предложение.

Красовская несмело обернулась:

– Вы так тихо…

– Решила сама писать?

– Ну… я просто набросала кое-что, у вас от лица женщины же, вот я и… посмотрите, может, пригодится. Почитать?

Решетников сел на диван, приготовился слушать. Красовская начала читать:

– Я устала. Спряталась в работе. Сын, кстати, меня не любит, это факт. Чужой. Не мой. Его. А боль моя. Какой-то тупик. Меня трясет. У него огромные теплые руки. Он раздевает меня всю. Не выключает свет. У меня хорошее тело. Я знаю это. И он знает. И поэтому не торопится. Снимает с меня кожу. Я не влюбилась, я просто упала в него. Я стала женщиной. Я потекла. Ну как?

Решетников помолчал.

– Это круто. Тебе надо писать. Обязательно.

– Нет… вы правда так думаете?

– Да. Тебе надо писать. Мне – нет.

Решетников забросил в рот еще одну таблетку от психотерапевта.

* * *

Утром следующего дня в офисе состоялся инструктаж. Руслан, облаченный в строгий деловой костюм, появился с небольшим опозданием.

Решетников подвел молодого человека к столу, за которым сидела Даша.

– Руслан, Дарья у нас – магистр делового администрирования, училась в Англии. Сейчас она тебе расскажет, как надо будет действовать.

– Очень приятно. – Руслан протянул руку Даше.

Та смерила его строгим, слегка высокомерным взглядом и сухо сказала, не пожимая его руки:

– Ты опоздал.

– Извините, пробки.

– Нет.

– Что? Простите?

– Если ты так будешь отмазываться, когда опоздаешь на собрание, а ты опоздаешь, я уверена, к тебе серьезно никто относиться не будет. Пробки, они для всех, но мы-то здесь, а ты опоздал. Говори «извините, опухоль обнаружили».

Руслан, как школьник, не выучивший урок, растерянно переминался с ноги на ногу перед сидящей в кресле Дашей.

– Что?

– «Ничего страшного, операбельную», – продолжала она, – ну или кортеж президента пропускал. Ты должен сыпать увлекательными отмазками, их должно быть интересно слушать, все должны хотеть, чтобы ты опоздал и что-нибудь такое рассказал. Садись.

Руслан послушно сел.

– Что тебе говорит фраза «миноритарный акционер в мажоритарных бизнесах»? Понимаешь, о чем речь?

– В общих понятиях да.

– Ты в Лондоне учился?

– Да.

– Круто учат, ну давайте тогда быстро. Одет ты неправильно.

– А что не так? Костюм, дресс-код.

– Какой костюм? Будешь выступать перед такими же костюмными дядьками. Рубашку расстегни, и брюки укороченные с ботинками без носков, рукава закатай, ты должен вести себя так, как будто это им надо, чтобы ты ими руководил, а не тебе. Ты сюда заскочил так, одолжение сделал. Кто сейчас делает бизнес, посмотри на всех этих молодых цукербергов, им по боку, как они выглядят. Конечно, если дело не в суде.

Руслан тут же снял пиджак и спросил заинтересованно:

– Так, а мне о чем говорить? Чем удивлять? Стартап какой предложить?

– У тебя микрофон в ухе будет, – сказала Даша – будешь повторять, что скажу.

Руслан не протестовал.

Саша подкараулил Стасю около театрального училища. Подкрался за спиной и резко выпалил:

– Хенде хох!

Стася вздрогнула:

– Фу, напугал!

– Ну извини. Не хотел, просто я сегодня ночью снимался, в сериале про войну, геройски погиб, даже слова сказал. Мне заплатили полторы тысячи рублей, так что можем покуражиться.

Стася насторожилась:

– Поздравляю. А с чего вдруг в кино оказался?

– Завадский, оказывается, нормальный мужик, взял с собой, меня в групповку взяли, круто было. Я решил поступать на актерское, к вам.

– Что?! На фига?

– Мне нравится. Завадский сказал, что у меня хорошее лицо и голос.

Стася осуждающе протянула:

– Саша…

– Ну ты же не видела…

– О’кей. Школу будешь оканчивать? Или все, сразу в кино?

– Буду совмещать, мне сейчас главное – подготовиться к поступлению, поможешь?

– Ты сначала иди, расстрой родителей, и если они согласятся…

– Я им не скажу. Я вообще хочу от них уйти.

– А что так?

– Слушай, мне не повезло с родителями, бывает…

– Чего? У тебя самые классные родители, они тебя любят.

– Ага, – пробурчал Саша.

– Ага, – передразнила его Стася. – Отец не знает, что и придумать, чтобы уберечь тебя от… – она поменяла интонацию с серьезной на ироничную, – невзгод и жизненных неурядиц.

– Ты