В ряде случаев знание о симптомах отравления таллием, широко разрекламированных триллером А. Кристи, помогло расстроить планы настоящих преступников. В противовес широко распространенному мнению, что детективные романы часто становятся учебником для потенциальных убийц, в справочнике, посвященном творчеству А. Кристи, приведено три случая, когда, по заверениям авторов, «симптомы отравления таллием… были обнаружены, и человеческие жизни спасены благодаря тому, что оказавшиеся рядом люди незадолго до того прочли „Белого коня“».

В одном из упомянутых случаев жительница Южной Америки в письме автору сообщала, что нашла соответствующие симптомы у мужчины, которого пыталась медленно отравить его же собственная жена. Год или два спустя 19-месячную девочку-катарку доставили в госпиталь Хаммерсмит в Лондоне в крайне тяжелом состоянии, практически умирающую от какого-то таинственного заболевания. Врачи пребывали в растерянности, но сестра, читавшая «Белого коня», предложила лечить ребенка от отравления таллием. Девочка проглотила таллий, который ее родители использовали в качестве инсектицида.

Третий и самый масштабный случай имел место на фабрике «Хэдлэнд» в Бовингдоне в 1971 г. Около 70 человек заболели из-за того, что тогда назвали «бовингдонским микробом», и двое из них умерли. Рабочие заподозрили заражение чем-то их рабочих мест, но проверка, проведенная на предприятии, ничего не выявила. Во время общего собрания врач компании решительно исключил загрязнение тяжелыми металлами, однако его прервал один из рабочих по имени Грэхем Янг: «А вы не думаете, что симптомы очень напоминают отравление таллием?» Эксперт, приглашенный из Скотленд-ярда, вспомнил симптомы, описанные в «Белом коне». В ходе обыска в квартире Янга полиция обнаружила большое количество таллия, и через какое-то время его признали виновным в убийстве. Во время суда выяснилось, что незадолго до того Янга выписали из психиатрической больницы особого типа в Бродмуре, куда его поместили девятью годами ранее за попытку отравить всех членов семьи, включая кота.

Авторы цитируемого справочника никак не комментируют возможность того, что убийцы также могли прочитать «Белого коня» и применить прочитанное в своей преступной практике, хотя сама А. Кристи сделала все возможное, убеждая общественность, что подобное маловероятно. Сама же общественность в огромном своем большинстве пребывает в счастливом неведении относительно последствий отравления таллием. Как же иначе можно объяснить решение парфюмера Жака Эварда начать выпуск мужских духов под названием «Таллий» – продукта, с названием которого ассоциируются такие печальные для любого мужчины явления, как выпадение волос и импотенция?

Поиск новых элементов всегда шел на переднем крае науки и потому часто приводил ко всякого рода крайностям либо сам был их результатом. Новые элементы обнаруживали как побочные продукты в ходе алхимических поисков золота и философского камня. Заявления о совершении открытий делались задолго до того, как заявлявшие получали надежные доказательства и достаточное количество чистого образца. А порой лишь на основании цвета пламени или появления непонятного осадка в ходе стандартного химического анализа. Гораздо чаще, чем можно предположить, эти открытия были обычными фантазиями, основанными на кратковременных и поверхностных наблюдениях и на тщеславии псевдоученых. Можно было бы составить параллельную периодическую таблицу из сотни элементов, которые уже получили свои названия, но существование которых так никогда и не было реально продемонстрировано. Однако история одного элемента может послужить основанием к тому, чтобы с большей осторожностью подходить к исследователям такого рода и не подвергать их с ходу огульному осуждению.

С тех пор как стало возможным с помощью спектроскопа обнаруживать новые элементы в пламени простой соли и табачного пепла, возникла большая вероятность, что кто-нибудь, воспользовавшись новым сверхэффективным инструментом химических исследований, попытается проанализировать свет солнца. В 1868 г. французский астроном Пьер Жансен отправился к Бенгальскому заливу, чтобы наблюдать полное солнечное затмение, в ходе которого земная наука получила первую возможность проанализировать атмосферу солнца. Жансен высадился на берег в Мадрасе; его встретил британский губернатор провинции и разрешил организовать станцию для наблюдений там, где ему представлялось наиболее удобным. Жансен выбрал хлопководческий городок Гунтур, находившийся в середине полосы затмения между морем и горами – в таком месте, где туман и пасмурная погода были довольно редким явлением. Однако в течение нескольких дней, предшествовавших затмению, лил дождь, и Жансен начал бояться, что тащил свое оборудование на такое огромное расстояние совершенно напрасно. И вот, по сообщениям самого астронома, 18 августа, «в день затмения солнце ярко сияло с момента восхода, хотя и было поначалу окружено туманом. Вскоре, однако, туман рассеялся, и, когда мы в наши телескопы увидели начало затмения, солнце уже сияло во всем своем ослепительном блеске». И далее, когда тьма облекла наблюдателей, Жансен отмечает: «Два спектра, состоящие из пяти или шести очень ярких линий, красной, желтой, зеленой, голубой и фиолетовой», появились из двух «мощных протуберанцев» в короне с обеих сторон светила в мгновение полного затмения. Человеческим глазом этот свет воспринимался не как обычный белый солнечный свет, а как «пламя огня в горне». Спектроскоп же выделял четкие отдельные цветовые линии, разделенные черными промежутками, благодаря чему не составляло особого труда сопоставить их со спектральными линиями известных элементов, подтвержденными в лабораторных исследованиях. Если красные и голубые линии соответствовали таким же линиям, видимым в обычном солнечном спектре и излучаемым возбужденными атомами водорода, то желтым линиям такого соответствия не находилось. Несмотря на определенное сходство с характерным желтым цветом натрия, полного соответствия не было. Жансен сделал вывод, что названная линия свидетельствует о наличии неизвестного элемента, однако он не осмелился дать ему название и, возможно, поступил глупо. Пару месяцев спустя британский астроном Норман Локьер, наблюдая солнце на осеннем кембриджском небе и сравнивая данные своих наблюдений с данными, полученными из газоразрядной трубки с водородом (основным солнечным газом), самостоятельно пришел к тем же выводам, что и Жансен. Полагая, что элемент присутствует только на солнце, Локьер назвал его гелий, от греческого слова «гелиос», означавшего «солнце».

Не имея надежных доказательств своего открытия, Жансен и Локьер на протяжении многих лет были объектом злобных насмешек со стороны непочтительных и часто завистливых коллег, у которых вошло в поговорку называть любую непонятную смесь веществ «гелием». Многие специалисты в спектроскопии сомневались в реальном существовании гелия. Даже Эдуард Франкленд, химик, ассистировавший Локьеру в его экспериментах, полагал, что более правдоподобным объяснением наличия желтой линии в спектре является какое-то пока неизвестное излучение водорода. Правота Локьера была окончательно подтверждена лишь в 1895 г., когда Уильям Рамзай прислал ему газоразрядную трубку, заполненную газообразным гелием, полученным в ходе радиоактивного распада урана: «… каким великолепным зрелищем было мощное желтое свечение в тот момент, когда по трубке проходил ток», – торжествовал Локьер.