— Если непременно хотите высказаться сегодня, то говорите.

И Сабреташ, сказав это, сел напротив ее. Он с большим вниманием слушал подробный рассказ обо всех приключениях Вишенки.

Узнав, что она искала его в Баньоле, он воскликнул:

— Ах! Если бы я знал, если бы мог предвидеть, то я бы вас там подождал, милая крошка. Ах! Какая была ваша участь… когда вынуждены были даже просить милостыни!.. Чуть с голоду не умирала, бедняжка!.. А ее отталкивали, прогоняли.

— Ах! Я знаю, я должна была скорей умереть, но у меня мужества не хватало…

— Нет, дитя мое! Понятно, что в ваши годы дорожить жизнью, и прервать борьбу с невзгодами жизни всегда считается преступлением. А как долго были вы в этом постыдном доме?

— Десять дней. Сегодня мне позволили выйти одной потому, что, решившись бежать во что бы то ни стало, я прибегла к маленькой хитрости. Весь день была сговорчивей обыкновенного, притворялась веселой, смеялась даже с этим несчастными и достигла цели: они, думая, что я наконец помирилась со своим положением, нарядили меня и послали вечером гулять по улице. Но едва я отошла несколько шагов от дома, как кто-то меня остановил, назвав по имени. Можете себе вообразить с каким стыдом и ужасом я узнала Фромона, преследовавшего меня своими любовными предложениями в Нему ре, которые я с презрением отвергла, и надо было видеть, с какой радостью он мне мстил теперь! Не могу вам повторить всех грубых и дерзких слов его. Ох! Какой это злой человек! Как он издевался над моим положением! Я умоляла его, чтобы он отошел, оставил меня, но он ни на крики, ни на просьбы мои не обращал никакого внимания. Тогда вы услыхали меня, друг мой, и пришли ко мне на помощь. Остальное вам известно. Скажите мне, теперь не считаете ли вы меня безвозвратно павшим существом? Может быть, у вас явилось презрение ко мне? Скажите откровенно, потому что в таком случае я не хочу, чтобы ваше благодеяние продлило мою жизнь. Пусть лучше умру с голоду.

— Мне вас презирать, не быть вашим другом? Возможно ли, дитя мое! Если бы я даже не был душевно расположен к вам, то все-таки должен был вас вытащить из этого вертепа, в который вы попали. Да кто же, если не я, невольный виновник всех ваших несчастий, ваших заблуждений. Не отдай вы мне тогда вашей комнаты, ни удалось бы, может, этому негодному актеру вас подкараулить и пробраться за вами на сеновал, следовательно, и не уехали бы вы с актерами, а жили бы в полном неведении зла в своей гостинице «Безрогий олень». Всегда почти так бывает в жизни, какое-нибудь маловажное событие влечет за собою бездну… других, которые изменяют совсем судьбу нашу. Ободритесь, дитя мое! По-моему мнению, никогда ни бывает поздно вернуться на путь, истины. Эти десять дней надо вычеркнуть из вашего существования, из ваших мыслей. Вы легко их совсем загладите хорошим поведением, рассудительностью. Вы имеете намерение вести честную жизнь, и вам нужна только сильная воля, с ней достигнете всего.

— Благодарю вас, друг мой, за ваши утешительные слова! Вы меня вернули к новой жизни. Вы мне дали надежду! Вы меня не покинете? Вы защитите меня, если бы эта ужасная женщина пришла за мною?

— Успокойтесь, дитя мое. Вы в доме честного человека. Я всякого изомну, кто посмеет прийти к вам с угрозами.

— Я у вас? Какое счастье! Могу уснуть спокойно, чего давно не испытала..; с тех пор…

Вишенка не может говорить больше, слезы и рыдания душили ее. Но, встречая взор Сабреташа, она ему улыбается.

— Однако пора вам отдохнуть, дитя мое! Вы утомлены, да и поздно, ложитесь с богом. Покойной ночи, завтра зайду о здоровье спросить, взглянуть на вас.

— Боже мой! Вы, вероятно, занимаете одну только комнату. Уступив ее мне, куда же вы пойдете ночевать?

— Вишенка, — сказал Сабреташ, взяв молодую девушку за руку. — Неужели вы думаете, что старый солдат не в состоянии поступить так, как вы в то время в гостинице. У вас тоже была только одна комната, но вы, не задумавшись, ее мне отдали. А мне еще не предстоит та опасность, которой вы из-за меня подверглись. Видите ли, что вы для меня больше сделали. Спите ж спокойно, дитя мое.

Сабреташ, кивнув головой Вишенке, зажег фонарь и вышел из комнаты. Он запер дверь и на минуту остановился в раздумье. Затем скоро спустился по лестнице и пошел к будке привратника, в которой уже все покоились глубоким сном.

— Эй, эй! Госпожа Пижондель! Спите вы уже? — кричит Сабреташ, стуча в окно.

Через несколько минут из будки послышался голос:

— Кто это там стучит в мое окно, в такой поздний час?

— Это я, Сабреташ, мне надо вам пару слов сказать.

— А, это вы, господин Сабреташ, но я не могу вас принять. Моя ночная кофта так села от стирки, что не сходится на груди.

— Мне не нужно вас видеть, госпожа Пижон-дель. Потрудитесь только мне просунуть ключ от чердака, что над моей комнатой, где вы, кажется, белье вешаете.

— Зачем вам на этот чердак понадобилось?

— Вы знаете, что я сегодня вечером привез к себе молодую девушку, лишившуюся чувств на улице.

— Как же! И я нашла, что эта большая вольность непристойна старому служаке, привыкшему к порядку и хорошему поведению.

— Вы сделали неудачное заключение. Эта молодая девушка… моя племянница. Я ее увез из дому, где с ней дурно обходились. Теперь она будет со мною. Я буду родительски заботиться о ней. Это моя обязанность. Но так как неприлично мне ночевать в одной комнате с нею, то потому я и прошу у вас ключ от чердака. Понимаете ли вы теперь?

— Это дело другое, так эта молодая девушка ваша племянница, господин Сабреташ? Почему вы мнетогда не сказали. Я бы ей принесла уксусу. Поневоле делаешь предположения, не зная, кто такая.

— Да, сейчас делать дурные предположения — такое обыкновение у всех.

— Вот вам ключ от чердака, но там нет кровати.

— Мне все равно.

— Как можно, но, правда, там найдете много соломы на полу, брат осенью присылает мне всегда фрукты из деревни, и я раскладываю их на ней, чтобы дозрели…

— Вот и отлично, теперь я лягу на место этих фруктов, спокойной ночи, госпожа Пижондель.

— Ну! Скажите на милость, эта молодая девушка ваша племянница!

Сабреташ, не отвечая привратнице, идет на чердак и, растянувшись на соломе, засыпает сном праведного и спит лучше, чем иной на перине.

Сабреташ давно проснулся, но боялся еще стучать в дверь Вишенки, чтобы не потревожить ее сна. Наконец в половине девятого услышал шорох в ее комнате, взял в руки кувшин молока и белый хлеб, купленные привратницей, и подошел к двери Вишенки, которая тотчас же ему ее отперла.

— Здравствуйте, дитя, мое! Как провели ночь?

— Ах, как хорошо! Давно уже я так не спала!

— Тем лучше, очень рад! Теперь надо вам сообщить об одном, в случае, если придет к вам привратница, я ей сказал, что вы моя племянница. Может, вам и нелестно иметь дядю старого солдата, но зато эта выдумка избавит вас от множества лишних расспросов.