Сорванец. Этим словом он называет себя прежнего. Другие дети очень боялись его. Взрослые боялись его.

Люди говорят, она хорошая девочка. Получает в основном пятерки и четверки. Тройки очень редко. Она хранит деньги в банке. Но сейчас ей хотелось бы быть девчонкой, которая все поджигает, а не пай-девочкой, тщательно выполняющей школьные задания. Жаль, она не умеет пугать людей. Жаль, она работала не вчера, а сегодня, и жаль, что не взяла с собой баллончик с перцем, как советовала мама. Жаль, у нее нет с собой шоколадки с миндалем. Хотелось бы ей сейчас быть дома в кровати со взбитыми подушками. Хотелось бы схватить этого мальчугана Линкольна, убежать с ним и спасти его. Хотелось бы ей быть той женщиной из видеоигры с пистолетами на бедре и глубоким декольте. Жаль, отец не может взять ее на руки, как прежде, и понести, ведь она слишком тяжелая.

Сурок дрожит у нее на руках, и каждый донесшийся до нее звук кажется ей шагами. Она останавливается и прислушивается. Это всего лишь шорох листьев.

Ее отец был таким мальчишкой, из каких вырастают психопаты. Так говорят люди. Значит, если ты мучаешь животных, то превратишься в серийного убийцу? Но вместо этого он стал ее отцом, и в нем нет ничего дурного. Она видела, как он плачет над рекламными роликами.

Она слышит впереди шум воды, и ей снова кажется, что слышны шаги. Она крадется вперед, стараясь разглядеть, нет ли движения среди деревьев.

Она видит ручей и, кажется, слышит голос. Она останавливается и прислушивается, но ничего не улавливает. Встав за дерево, она ждет и наблюдает. Она стоит так довольно долго, поглаживая сурка, потом осторожно подходит к кромке воды, раздумывая, надо ли ей перейти ручей, а потом – учителя говорили ей, что у нее проблема с концентрацией внимания, что иногда она отвлекается, – а потом она поднимает глаза и видит прямо перед собой Робби.

– Привет, – говорит она, словно он подошел к ней в школе, когда она засовывает книги в шкафчик, а не стоит здесь с винтовкой и обоймой, перекинутой через плечо. Ей неловко оттого, что она сказала «привет», и смущаться тоже как-то глупо, но слова назад не вернешь.

Она чувствует кого-то у себя за спиной и, обернувшись, видит другого парня.

Он меньше Робби, и если это тот же, что вошел в ресторан, то он тогда показался ей крупнее. Глядя на него, она думает, что на вид он не сильнее ее и она могла бы победить такого парня в армрестлинге, но в каждой руке у него пушка – большая и маленькая. Он дружески усмехается ей, отчего у нее еще больше пересыхает во рту.

– Вы подружились? – спрашивает он, явно обращаясь к Робби.

Робби не отвечает. Он не произносит ни слова.

Кайлин поворачивается так, чтобы видеть обоих. Потом отступает на два шага назад, но так, чтобы не упасть в ручей. Она держит сурка слишком крепко, и он крутится у нее в руках. Она надеется, они не обидят сурка. Она делает третий и четвертый шаг, у нее под ногой трещит сучок, и она вздрагивает.

Они просто наблюдают за ней. Густые тени от деревьев перемещаются по их лицам, и она никак не может разглядеть выражение этих лиц.

– Одного чела на дорожку? – говорит незнакомый ей парень.

Поначалу она испытывает облегчение, потому что он бросает обе свои пушки на землю. Потом подходит к ней так стремительно, что она не успевает даже поднять руки вверх, а он поворачивает ее кругом, прижимая ее спину к своей груди, твердой, как металл.

– А как же ваш грандиозный побег? – спрашивает Робби.

Она смотрит прямо на него. Она не отведет взгляд. Ей это кажется важным, почему – она не знает.

– У нее волосы, как перья у чертового сквоба! – говорит парень, который держит ее. – Ты не задумывался, что можно руками сломать человеку шею? Мой кузен говорил, что это только в фильмах, поскольку у человека в шее много мышц. Однако я думаю, у нее мышц немного.

Кайлин не видит говорящего, потому что он держит ее спиной к себе. Он запускает руки ей в волосы, хватает за пряди и с силой тянет голову назад. Она чувствует, как натягивается кожа на голове, и ей больно. Он тянет до тех пор, пока ее лицо не запрокидывается, а шея не выгибается назад. Но она с трудом продолжает смотреть на Робби.

Ей хочется произнести какие-нибудь храбрые слова. Хочется плюнуть в этого человека, или укусить его, или сказать ему, что у него не хватит сил сделать с ней что-нибудь этими тощими руками, но говорить она не может, потому что он уже надавливает пальцами ей на горло, и она боится, что останутся синяки.

Она смотрит на Робби. У него по-прежнему винтовка в руке. По его лицу ничего понять невозможно.

– Помоги, – силится она сказать.

– Я же говорил, чтобы вы шли к морским львам, – отвечает Робби, или ей это только померещилось.

Кайлин лягается, думая, что попала парню по голени, но, похоже, это не имеет значения.

Над деревьями скользят облака. Она впилась ногтями в запястья парня. Сурка она выпустила еще раньше.

Она думает об отце. Думает о том, как он забрасывал кошек на крышу. Он говорил, что метал каждую, как диск, испытывая удовлетворение в тот момент, когда отпускал ее и она летела по воздуху.

Под ногтями у нее кусочки кожи. На пальцах кровь. Парень рычит ей в ухо, и все, что она чувствует, – это как он обвивается вокруг нее. Сейчас он обеими руками поворачивает ее голову, и его палец надавливает на мочку ее уха. Она задыхается. Ей больно.

Робби что-то говорит.

– Почти готово, – выдыхает голос у ее уха.

Кто-то кричит. Она плохо слышит и вообще не уверена, что голос реальный, но хватка вокруг ее горла ослабевает. Она падает вперед на руки. К окровавленным пальцам прилипают листья.

Кайлин переводит дыхание с каким-то нечеловеческим стоном.

Потом в листьях высматривает сурка, но не видит его. Поднимает глаза на Робби, который стоит на том же месте. Она злится на него больше, чем на парня, который пытался оторвать ей голову.

Робби смотрит мимо нее. Кайлин поворачивается, все еще дыша с ужасным присвистом, и видит женщину, напоминающую болотное чудище. Женщина переходит ручей вброд.

– Робби Монтгомери! – пронзительно выкрикивает женщина один раз, но, может, она кричала это много раз, а Кайлин услышала только сейчас.

Это мать Линкольна, и она насквозь промокла. С ней нет Линкольна, и Кайлин паникует.

У ее ног сидит сурок. Она берет теплого зверька на руки. Все двигаются, только не она.

Мать Линкольна выбирается из воды.

Человек, душивший Кайлин, бросается к тому месту, где оставил оружие.

Робби направляет свою винтовку на женщину.

– Миссис Пауэлл просила передать тебе… – начинает мать Линкольна, стоящая так близко, что Кайлин слышит, как на листья капает вода.

Душитель схватился за пистолет, но не с того конца, и вертит его в руках, стараясь повернуться к женщине. Робби поднял винтовку дулом в небо, но не ослабил хватку. Кайлин кажется, у нее в глотке что-то повреждено.