Меня, Базлаева, Усманову и Великанову тоже допросили – все мы подтвердили, что Воропай ушел вместе с нами за два часа до происшествия. Комендант общежития, вахтеры, охранники и нянечки подтвердили, что Воропай прибыл в школу вместе с нами. Наружные и внутренние камеры наблюдения показали то же самое. Но Рита стояла на своем. И следствие продолжало вызывать свидетелей – для порядка.

Кто-то показал, что Рита ушла с праздника с Баштаром и его доттагами, кто-то – что ее провожала группа Цыганка. Кто-то подтверждал, что Воропая не было ни в одной из групп. Кто-то видел, что группы наших и нохчей вышли вместе и потом разделились, но не мог вспомнить, с кем из них осталась Рита и был ли там Воропай. Показания путались.

Еще бы! Когда праздник закончился и все вышли из медресе – по закону гостеприимства комусы проводили наших до границ исламской директории. Кто с кем и на какие группы разделялся по пути – установить теперь было сложно: даже Ментор с Морковкой упустили из виду, как тасовалась и двигалась толпа.

Понедельник, вторник, среда – ничего: Рита продолжала стоять на своем. А нас затаскали по кабинетам. Наконец, следствие решило прибегнуть к «сердечному вразумлению». Для вразумления призвали Ментора как воспитателя класса, а Ментор – Юрочку и меня – как прямых свидетелей по делу и самых близких из свидетелей друзей Риты. Следователь выдал нам пропуск на троих и спецэкипажем доставил в тюремную больницу.

Нас провели в зал свиданий. Это была тесная комната, разделенная решеткой надвое: одна сторона – для посетителей, вторая – для заключенных. Две охранницы – здоровенные тетки с лошадиными бицепсами – ввели Риту.

Я ее не узнала. Разбитые губы и нос, вокруг глаз – черные синяки-очки, отек по всему лицу. Из-под гематомных век тускло и затравленно выглядывали когда-то сверкающие синим пламенем зрачки.

– Что, страшная, да? – засмеялась она неподвижным, распухшим ртом.

Она смотрела на Юрочку. Тот сидел, уронив голову в плечи, закрыв лицо руками.

– Гамаюн, – сказал Ментор с чувством. – Рита. Девочка моя. Послушай меня. Вот что я тебе скажу. Ты это… Откажись от своих обвинений. Поступи разумно – и с тобой поступят так же…

– Не откажусь.

Ментор страдальчески поморщился.

– Ну, хорошо, давай подумаем, что можно сделать. Доказательств у нас нет, свидетелей нет, у Воропая алиби – и что мы имеем? Все уверены, что ты лжешь. Понимаешь?

– Я не лгу!

– Цыганок, Самойлов и Карпенко утверждают, что не притрагивались к тебе. Говорят, мол, ты их обвиняешь потому, что они видели, как ты ушла с чеченцами.

– Неправда! Все было не так.

– А как?

– Я вышла в полдевятого из медресе, все расходились. Меня провожали Амина и Зайна, Баштар охранял нас. Впереди двигались наши толпой. И позади были люди. Потом с нами поравнялись… эти трое, Цыганок и его дружки… И начали цеплять Баштара… Не помню, какие-то шуточки тупые, но Баштар стал заводиться, в чем дело? – говорит. Цыганок такой: извини, брат, в мыслях ничего не было, мы же все кунаки и все такое. Анекдоты какие-то стал травить… Стоим, все мирно. Цыганок достал косяк, предложил Баштару.

На слове «косяк» Ментор ахнул и заерзал на стуле.

– Под конец они уже обнимались. А пока стояли, аллея опустела, все уже далеко ушли. Цыганок говорит: спасибо за гостеприимство, уже поздно, мы дальше сами дойдем и за девочкой нашей присмотрим. Это про меня. Баштар еще спросил: а разве можно девочке одной в мужской компании ходить? Цыганок говорит: это моя сестра. И я, дура, почему-то говорю… Да, говорю, это мой заботливый братишка. Я Цыганку доверяла. И пошла домой с ними.

– Значит, Баштар с Аминой и Зайной вернулись обратно, а ты ушла с Цыганком, Самойловым и Карпенко.

– Да. Было около девяти. Мы зашли за поворот на 2-й развилке. Там, где камера разбита. Цыганок остановился и говорит так, печально: «Плохо, что я обманул его. Ты ведь мне не сестра, да?». Я засмеялась: «Ну, да» – говорю. «А кто ты мне?» – спрашивает. Тут я поняла: что-то не то. Вижу – Самойлов и Карпенко по бокам от меня вот так встали. А Цыганок напирает: «Ну? Кто ты мне?». Я разозлилась. «Никто» – говорю. «Никто, значит. А им?» – показывает на своих дружков. «Им тоже», – отвечаю. «Тогда, может, поцелуешься с ними? Сначала вот Жеку поцелуй, потом Серегу, или наоборот – тебе ведь без разницы, или сразу с двумя. Пацаны, вы ведь не против?». Они заржали. «Зачем?» – говорю. «А зачем ты со мной целовалась? А? Мы ведь друг другу никто?». И так выкрикнул надрывно это «никто», что петуха дал. Мне вдруг жалко его стало и смешно одновременно. «Васечка, – говорю, – дурачок, ты только смотри не заплачь». Его аж всего перекосило – и он ударил меня. Кулаком с размаху. По губам. Я чуть не упала, но те вдвоем подхватили меня, держат. Цыганок подошел и со словами «я тебя проучу, стерва» разорвал мне на груди рубаху до пояса. Я стала вырываться и что-то закричала, не помню. Тогда он ударил второй раз – вот сюда, в переносицу. И все, я отключилась. Очнулась – лежу в овраге, в кустах под дорогой… Голая… Начала ползать по земле, искать одежду. И тут вижу – он стоит… С моей юбкой в руке. Говорит: «Ты не это ищешь?».

– Кто? – спросил Ментор. – Цыганок?

– Нет. Их уже не было. Воропай.

– Стоп, – сказал Ментор. – Ну, допустим, в историю с этими тремя можно поверить. Но Воропай! Ты же этим Воропаем все зачеркиваешь! Все сразу выглядит враньем.

– Но это был он.

– Как он там оказался? Один? Как он от школы туда в одиночку добрался?

– Он невидимка, – сказала Рита.

– Ну, хватит! Что за чушь! Его вчера просканировали – светляк на месте. И даже если бы он был невидимкой, твой светляк бы сработал, как только эта троица отошла бы от тебя на десять шагов. Никакой невидимка просто ничего не успеет с тобой сделать. И видимка тоже. Так что нет разницы: невидимка он, или видимка – вы бы не смогли остаться вдвоем наедине. Пять минут максимум – пока едет ближайший наряд полиции.

– Я знаю, – сказала Рита.

– Тогда перестань врать.

– Я не вру. Я не знаю, как он это делает… Но он сам сказал. Еще зимой, когда мы гуляли в парке – я, Дерюгина и Базлаев. Вот, они могут подтвердить. Мы встретили его – он был один. И сказал: «я невидимка». Мы все это слышали.

– Нет, – хрипло произнес Юрочка, не отнимая рук от своего лица.

– Что «нет»?

– Не было его там.

– Как это… – задохнулась Рита, – как это не было?! Юра! Посмотри мне в глаза и повтори. Как это его не было, если он был?

Юрочка поднял голову, выдержал ее взгляд и очень спокойно ответил:

– А так это. Не было его. Нас было трое и больше никого. Ты завралась, Рита.

– Иуда… Подонок! Ты с ним заодно! Ты заодно с ним! Вы сговорились! – закричала Рита, кидаясь на решетку. Охранницы схватили ее и посадили на место.