– Сдать можно... – неуверенно предложил Капустян.

– Типа, нашли на улице...

Лейтенант даже не кивнул, столько в голосе Влада было сарказма.

– Просто выбросить же нельзя... Вдруг найдет кто-то, случайно выстрелит. Или не случайно...

– Соображаешь, – Влад похлопал лейтенанта по плечу. – Значит, что остается?

– Спрятать?

– Пять баллов. Ты успешно проскочил проверку и каверзность в моем вопросе. Ведь ты мог еще сказать, что пистолет с глушителем и продать можно. Но ты не сказал, что свидетельствует о твоей высокой социальной ответственности.

«Боже, какую чушь я несу, – с тоской подумал Влад. – Я стою возле убитого Наблюдателя и несу всякую ахинею вместо того, чтобы бежать отсюда как можно дальше. Если Наблюдатели из того же ордена узнают, что это мы, я и лейтенант Капустян, угробили их соплеменника, то они просто убьют. В смысле, просто убьют, а вот умирать оба милиционера будут ой как непросто. Наблюдатели – не маах'керу, не станут играть в благородство и устраивать поединок чести. Убьют самым долгим и мучительным способом. Благо за тысячи лет накопился у них в этом деле громадный опыт...»

Влад посмотрел на часы. С момента гибели Наблюдателя прошло почти полчаса. Времени на принятие решения практически не осталось. Если не показать Игорю то, что сейчас произойдет, он так и будет мучить себя мыслью об убийстве. Если показать... Сволочь ты, Владик. Не зря тебя так не любят многие товарищи по службе.

Втягивать пацана в эти дела. Так заботливо отстранять братьев Лютых от возможных двусмысленностей, и так просто бросить мальчишку в самое пекло.

Ладно. Будем надеяться, что если и будет хуже, то не намного.

– Иди сюда, – сказал Влад, подойдя к лежащему на земле телу.

Капустян подошел и встал рядом.

Влад опять посмотрел на часы. Потом навел фонарик на тело. Капустян глубоко, со всхлипом вздохнул.

– Смотри, – приказал Влад. – Не отрываясь, смотри.

Сейчас Капустян видит здоровенного бритоголового парня в кожаной косухе, запятнанной алым. Красное на черном. Левая рука лежит вдоль тела, правая, с пистолетом, вытянута вперед, будто даже умирая, убийца хотел выстрелить.

– Не нужно, – попросил лейтенант.

– Смотри, уже скоро.

– Что скоро? – успел спросить Капустян, но времени на ответ уже не осталось.

Дождь начался снова, крупные капли из темноты сверху влетали в освещенный круг, били по куртке мертвеца, размывали кровь... А потом вдруг как-то так получилось, что кровь перестала быть красной, кровавые ручейки и капли, размываемые дождевой водой, вдруг изменили цвет.

Серая жидкость почти слилась с черной курткой. Кисти рук, выглядывающие из рукавов, стали серыми, кожа головы и шеи...

Тело в световом круге начало терять очертания, оползать, таять, как медуза на солнце, растекаться мутными серыми каплями, сгустками, растворяющимися в этой жиже.

– Что?.. – выдохнул Капустян.

– Смотри, это быстро. Смотри внимательно. И запомни – кого бы ты сегодня ни убил, ты убил не человека.

– Не человека, – повторил за Владом Капустян.

– И ничего здесь не было. Понял? Вообще ничего.

Капустян, не отрываясь, смотрел на то, что еще несколько минут назад выглядело человеком и что менее часа назад пыталось убить его и Гетьмана.

– Что это? – спросил лейтенант, и Влад ему ответил, максимально точно и честно:

– Не человек.

Нужно было все бросить и уйти. Как можно быстрее. Лучше даже убежать. Киллер мог быть один, а мог – с помощниками. Хотя...

Влад кое-как вытер воду с лица рукавом, так, чтобы не выпачкаться слизью, оставшейся от убитого.

Капустяна он отправил к машине – осмотреться, посторожить, ну, и не лезть под руку, пока сам Гетьман будет копаться в останках мертвого Наблюдателя.

Хотя называть останками липкую от слизи одежду, наверное, неправильно.

Фонарик Влад неловко зажал под мышкой, луч прыгал со стороны в сторону при каждом движении. Дождь усилился, и Влад промок насквозь. Это было неприятно. Но с другой стороны – и слизь меньше липла на руки, вода размывала то, что еще не успело вытечь из одежды на землю.

Откуда здесь взялся Наблюдатель? Какого хрена? В списке жертв убийцы-одиночки не было ни одного Наблюдателя. Дейвона, часовщик, джинна, маах'керу – да, были. И если бы их соплеменники стали проявлять любопытство и участие, было бы понятно. Но Наблюдатель?

Влад был близко знаком с одним Наблюдателем и особой нежности к этим безволосым тварям не испытывал. Понимал, что, наверное, не прав, что нельзя по одному уроду судить весь народ, но ничего не мог с собой поделать.

* * *

Курт Мюллер поднимает руку, целится в Олега Столярова указательным пальцем, словно играючи, и Олег умирает. Падает в раскаленный песок мертвым.

* * *

В карманах почти ничего не было. Пусто, если не считать трех полных магазинов к «беретте». И все – ни денег, ни документов, ничего другого.

И это странно. Да, убийца обычно не берет с собой на дело лишнего. Но Наблюдатель без магического оборудования? Вот Курт Мюллер, например, был с медальоном, который успешно останавливал пули. А этот...

И еще, Влад, как правило, успевал почувствовать опасность. Сам не понимал, как именно это у него получается, но чуял он затаившуюся угрозу всегда, иногда четче, иногда – на самом краю сознания, как легкое беспокойство. С самого детства.

А тут... Его попытались убить, а он ничего не почувствовал. Он даже не смог толком рассмотреть нападавшего. Наблюдатель, конечно, и без артефактов может многое, но все-таки... Все-таки...

Нужно эти сомнения отложить в сторону, засунуть куда подальше в память, чтобы не мешали, а потом, когда будет время, обдумать все еще раз, еще много-много раз...

Нет ни медальона, ни перстня, ни какого другого амулета. И это к лучшему, если оценивать вещи трезво. Если бы он имел амулет, то завалить его так просто у Капустяна не получилось бы. Ни фига не получилось бы.

Куртка, джинсы, ботинки, футболка, трусы, носки. Ничего, способного дать зацепку. И ничего, что связало бы Наблюдателя с добрым доктором-сатра, так удачно вызвавшим Влада прямо на линию огня. Кстати, зачем?

Зачем сатра вначале оставлять Владу жизнь в больнице, где все можно было проделать чисто и аккуратно, и вместо этого затевать ганфайтерские разборки под проливным дождем? Не нужно. У козлоногих, конечно, свои взгляды на жизнь, на смерть и на приоритеты в способах убийства, но, если верить рассказам Хозяина, то убивать сатра предпочитают собственными руками.

Черт-черт-черт-черт... Шмотки с покойничка нужно куда-то деть. Дождь, конечно, смывает все следы, но это для бестолковых полуслепых людей. Любой Наблюдатель легко опознает место гибели соплеменника. Интересно, а убийцу своего соплеменника он проследит?