Он остановился без предупреждения и повернул голову в ее сторону. Ее рука взметнулась к горлу.

Улыбка Вишеса была настолько же мрачна, как бледны его глаза.

— Да ладно, Марисса. Ты на самом деле решила, что я поцелую тебя?

Она задохнулась. Именно об этом она и подумала…

Вишес покачал головой.

— Ты женщина Бутча и останешься для меня таковой, неважно, будете вы вместе или нет. — Он сделал пару шагов. — К тому же, ты не в моем вкусе. Твоя кожа слишком нежна.

Ви зашел в кабинет Рофа и закрыл двустворчатые двери, думая, что небольшой разговор с Мариссой взволновал его на всех возможных уровнях. Боже, он не слышал ничьих мыслей в течение недель, но ее читал ясно как день. А может он просто угадывал их. Черт, последнее больше похоже на правду. Учитывая ее огромные, словно блюдца, глаза, она определенно была уверена, что он ее поцелует.

Заблуждение. Он смотрел на нее, потому что она завораживала его, а не привлекала. Он хотел понять, что в ней было такого, что заставило Бутча ласкать ее с такой теплотой и любовью. Это было в ее коже? Костях? Красоте? Как она это делает?

Как она привела Бутча туда, где секс был единением?

Ви потер центр груди, чувствуя мучительное одиночество.

— Эй? Брат мой? — Роф наклонился на свой изысканный стол массивными предплечьями и уперся большими руками. — Ты пришел доложить или стоять словно статуя?

— Ага… извини. Задумался.

Вишес начал и пересказал битву, особенно финальную часть, когда он наблюдал, как лессер растворился в воздухе, благодаря копу.

— Вот черт… — выдохнул Роф.

Ви подошел к камину и бросил окурок от своей самокрутки в пламя.

— Никогда не видел ничего подобного.

— Он в норме?

— Не знаю. Я бы отвез его к Хэйверсу для осмотра, но для него нет никакой возможности еще раз попасть в клинику. Сейчас он в моем месте с мобильником. Позвонит, если дела пойдут хреново, и я что-нибудь придумаю.

Брови Рофа исчезли за оправой его очков.

— Насколько ты уверен, что лессеры не могут его выследить?

— Чертовски уверен. В обоих случаях, именно он находил их. Будто чуял их, что ли. Когда он подходил ближе, они, казалось, признавали его, но именно он первым начинал бой.

Роф опустил взгляд на кипу бумаг на столе.

— Не нравится мне, что он там один. Абсолютно не нравится.

Последовала длинная пауза, и потом Ви сказал:

— Я могу привезти его. Привезти домой.

Роф снял очки. Пока он тер глаза, кольцо короля, массивный черный бриллиант, сверкало на среднем пальце.

— У нас тут женщины. И одна из них — беременна.

— Я мог бы присмотреть за ним. Мог убедиться, что он останется в Яме. Перекрыть доступ в туннель.

— Черт. — Роф снова надел очки. — Привези его. Привези нашего парня домой.

Для Вэна самой страшной частью вступления в Общество Лессенинг было не физическое изменение, Омега или принуждение ко всему этому. Не то, чтобы это дерьмо не ужасало. Так и было. Господи Иисусе… знать, что зло на самом деле существует и расхаживает вокруг и… делает что-то с людьми. Ага, хренов утренний будильник.

Но это не страшная часть.

С хрипом Вэн приподнял себя от голого матраса, на котором он валялся, лишь Господь знает, как долго. Уставившись на свое тело, он вытащил руку из подмышки, затем согнул ее.

Нет, самая страшная часть наступила после, когда его перестало, наконец, тошнить, и он смог восстановить дыхание. Он не мог точно вспомнить, почему с самого начала не хотел присоединяться. Ведь сила снова вернулась в его тело; рев из его двадцатых снова вернулся в его гараж. Спасибо Омеге, он снова стал собой, а не увядшей, выдохшейся тенью того, кем был когда-то. Конечно, способы достижения цели был пугающие и невероятные. Но результат… превосходил ожидания.

Он снова поиграл бицепсом, чувствуя мускулы и кости, восхищаясь ощущением.

— Ты улыбаешься, — сказал Ксавье, войдя в комнату.

Вэн поднял голову.

— Я чувствую себя великолепно. На самом… мать твою… деле.

Глаза Ксавье оставались холодными.

— Не позволяй этому ударить в голову. И слушай внимательно. Я хочу, чтобы ты держался ближе ко мне. И никуда не ходи без меня. Ясно?

— Ага. Точно. — Вэн спустил ноги с кровати. Он не мог дождаться, чтоб пробежаться и узнать, каково это.

Когда он встал, выражение лица Ксавье было странным. Неудовлетворенность?

— Что-то не так? — спросил Вэн.

— Твое вступление прошло… как обычно.

Как обычно? Лишиться сердца и заменить кровь чем-то, похожим на смолу — он не мог это назвать обычным. И, черт возьми, Вэн не хотел портить себе настроение. Что касалось его, то мир был снова свежим и обновленным. Он переродился.

— Жаль тебя разочаровывать, — пробормотал Вэн.

— Я не разочарован тобой. Пока нет. — Ксавье глянул на часы. — Одевайся. В пять отправляемся.

Вэн прошел в ванную и застыл над унитазом, понимая, что он ничего не хочет. Он также не хотел пить или есть.

Хм, это было странно. Казалось неестественным не следовать повседневной рутине.

Наклонившись вперед, он взглянул на отражение в зеркале над раковиной. Черты лица были теми же, но глаза изменились.

Чувствуя тревожную дрожь, он потрогал лицо ладонью, дабы убедиться, что это все еще его плоть и кровь. Почувствовав кости своего черепа сквозь тонкую кожу, он подумал о Ричарде.

Который сейчас находился дома, с женой и двумя детьми. В безопасности.

Вэн больше не будет связываться с семьей. Никогда. Но жизнь его брата на кону казалась честной сделкой. Ведь он же был отцом.

К тому же, гляньте, что он получил за эту жертву. Он снова в деле.

— Готов ехать? — позвал Ксавье из коридора.

Вэн сглотнул. Черт, во что бы его не втянули, это было темнее и глубже обычного криминала. Сейчас он агент зла, не так ли?

И это должно его сильно беспокоить.

Но вместо этого он наслаждался силой, готовый применить ее на деле.

— Да. Готов.

Вэн улыбнулся своему отражению, чувствуя, будто осознал свое предназначение. И он стал именно тем, кем должен был.

Следующим вечером, выходя из душа, Марисса услышала, как ставни закрывались на ночь. К ее стыду, все, чего ей хотелось, — это вернуться в кровать.

Боже, она устала, но с другой стороны, день выдался трудным. Очень трудным.