как уставился на губы говорившей. Той даже показалось, словно она очутилась перед ним абсолютно обнажённой.

Прежде у неё были мужчины, но никто из них не смотрел на неё так.

Она замолчала, и Осви опомнился. Что это с ним? Что за дурацкие мысли полезли к нему в голову при виде этой незнакомки! Кажется, последняя из них — какие красивые у неё губы. Вот бы узнать, какие они на вкус…

— Теперь мне многое понятно, — внезапно охрипшим от проснувшегося в нём желания голосом ответил Осви.

Про себя же подумал: откуда она взялась?

Почему епископ отправил на встречу с ним женщину, а не обычного посла, как было ранее?

Точно угадав его мысли, она добавила:

— Но это не главное, для чего я здесь. Артур передал Вам в заложницы мою дочь Адель. И я хочу её забрать. Она ведь у Вас?

Взгляд короля переменился, глаза потемнели. Так вот как выглядит мать Аделины! Поистине, красавица с королевской осанкой. Артура можно понять; чтобы иметь в любовницах такую женщину, можно поступиться дружбой с лучшим другом. Она никого не оставит равнодушным. Любовь, жгучая ревность, ненависть, — всё, что угодно. Но не равнодушие.

«Интересно, какой из вариантов выбрал бы я, окажись на месте Эдвина или Артура?», подумал Осви.

— У Вас? — снова спросила его гостья нетерпеливо.

— Да, Гертруда, — он нарочно назвал её по имени, хотя она так и не представилась ему.

— Вы знаете моё имя?

— Я знаю о вас больше, чем вы думаете, — усмехнулся король.

Ей не понравилась его усмешка. Что он имеет в виду под этим «больше»?

Но король не потрудился пояснить свои слова.

Вместо этого он сказал:

— Пойдёмте, я отведу вас к дочери. Адель давно ждёт вас.

Глава 37, в которой Артур попал в плен

Артур надеялся застать монахов врасплох.

Его люди окружили монастырь и ждали команды своего короля. Не встретив на пути никакой преграды, Артур прямиком направился на поиски епископа.

Отца Иосифа он нашёл в комнате, отведённой под прачечную. Вдоль неё были на уровне поднятой руки были натянуты верёвки. В дождливую погоду монахи сушили в ней постиранное бельё. В углу стояла большая лохань с мыльной водой, над которой он заметил склонившуюся немолодую женщину в строгом чепце. Из-под чепца выбилось несколько прядок белых от седины волос. Руки у женщины были красными от горячей воды. Она что-то стирала, а рядом с ней стоял сам епископ. Он развешивал уже постиранное по верёвкам. На улице с утра хмурилось, собирался пойти дождь.

Увидев вернувшегося Артура, монах негромко сказал женщине:

— Оставь нас, Марта.

Потом едва слышно прошептал той, склонившись к самому уху:

— Предупреди братьев, пусть будут готовы.

— И снова добрый день, — ухмыльнулся король.

Прежде, чем схватить епископа, он решил проверить собственные догадки и сказал то, что придумал по дороге сюда:

— Думаешь, помог крестнице, дав ей корабль, чтобы отправиться к Хитрым Лисицам? Ты сделал только хуже. Судно попало в шторм, все, кто плыл на нём, погибли.

Он видел, как напряглись мускулы на лице священника, но тот молчал.

Марта почти вышла из прачечной комнаты, когда до неё долетели страшные слова.

— Бруно! Мой мальчик! — закричала она дико.

— Господи, за что?! За что ты забрал моего последнего сына…

Она опустилась на пол и закачалась в беззвучных рыданиях. Слёз не было. И от этого вид чужого горя был страшен.

Иосиф подошёл и склонился над беднягой.

— Встань, Марта, возможно, это были не они. Или им удалось спастись.

Но она его не слышала.

— Вот мы и узнали, как зовут одного из тех героев, что сопровождали Гертруду. И, главное, я оказался прав, — довольно улыбнулся Артур.

— Хотел обмануть меня? Сам вынес себе приговор. С этого часа ты находишься под арестом. Сейчас мои люди подожгут ваше осиное гнездо, и твои собратья вознесутся к небесам, которым молились.

— Не хочешь поздороваться с дедом? — спросил Иосиф спокойно.

— Где он? Немедленно проводи меня к нему!

— Пойдём, — кротко согласился епископ.

Проходя по коридору он как бы случайно задел висевший на пути колокол, звон которого говорил монахам о наступлении времени трапезы или отхода ко сну.

Это был условный знак для монахов. Если час обеда или сна ещё не наступил, колокол звонит, предупреждая об опасности.

— Что ты творишь?! — зашипел Артур.

Но было поздно, мелодичный звон поплыл по монастырю, долетая до слуха его жителей.

Не отвечая, епископ дошёл до крутой лестницы и начал спускаться.

— Куда ты меня ведёшь? — Артуру показалось, что ситуация выходит из-под контроля.

Вместо того, чтобы приказать схватить и связать отца Иосифа, он вынужден идти за ним непонятно куда.

Лестница закончилась, и они очутились перед тяжёлой дверью, на которой висел замок.

— Куда мы пришли? Ты что, держишь моего деда под замком в подвале? — теряя дар речи от подобной наглости только и мог сказать король.

Продолжая хранить молчание, епископ снял с пояса связку ключей и вставил один из них в увесистый замок.

Ключ повернулся, и вскоре они действительно оказались в мрачном подвале.

Артур прищурился, оглядываясь вокруг.

Епископ приподнял вверх предусмотрительно взятый с собой разожжённый фонарь, подслеповатый свет которого, качаясь, слабо осветил подземное помещение, едва коснувшись его углов.

В дальнем из них кто-то зашевелился, привстал.

— Дед! — не раздумывая, Артур бросился к нему.

Воспользовавшись этим, епископ выскользнул наружу и быстро захлопнул тяжёлую дверь, защёлкнул замок.

Вот и всё. Теперь этим двум не уйти от справедливого суда, который устроит для них обиженный и рассерженный народ.

Сегодня же они с братьями перевезут пленников в башню, уготованную Артуром для самых дерзких и опасных узников.

Останется назначить судный день.

Артура подвела излишняя самоуверенность и вера в собственное превосходство. Он так и не смог оценить по достоинству врага, каким оказался для него епископ.

Нужно ещё разобраться с людьми короля, наверняка они где-то поблизости. Братья-монахи должны были услышать звон колокола. А, значит, начать действовать.

Главное после этого, выяснить, что на самом деле произошло с его крестницей и её смелыми помощниками.

Воины, ожидающие приказа своего повелителя, послушной цепочкой выстроились у монастырских стен. Они вяло отреагировали на появление монахов, не допуская и мысли, что те могут быть опасны.

А зря.

Кто-то из братьев отлично владел луком. У кого-то были мушкеты. В ход пошли даже копья.

Получив от епископа сигнал к нападению, монахи-мятежники побросали свои дела, и поспешили в укромное место, где хранилось спрятанное от чужих глаз оружие.

С таким скудным арсеналом, что у них был, захватить дворец