Как ни странно, но макияж двадцать первого века успешно справился со своей задачей, и мордочка драной рыжей кошки постепенно превратилась в достойное лицо с обложки журнала средней руки, рекламирующего косметику. Ну а когда с волос девушки были сняты бигуди и ее рыжие локоны рассыпались по плечам, то я невольно ахнул от увиденного зрелища.

Чтобы не потерять вдохновения, я продолжил работу визажиста в максимально возможном темпе, и уже через полчаса передо мной стояла настоящая фея, облик которой можно было описать только одной фразой – «Полный пипец!!!» Подчеркнув образ неземного существа гарнитуром из трофейных сережек и ожерелья, я покрыл голову примадонны мантильей и вышел из комнаты, в которой наряжал нашу красавицу.

Пока я занимался с Марией, из Новгорода вернулся Садко со своей бандой и ждал, когда я освобожусь.

– Командир, ну сколько можно копаться! Нас поубивают, если мы опоздаем! Народ собрался и ждет, скоро обедня закончится, и в трактире двери вынесут, – возмущенно затараторил расстроенный гусляр.

– Садко, не кипятись! Все уже готово. Я сейчас приведу нашу красоту несказанную, и вы сами оцените наши труды! – ответил я с улыбкой.

– Да что я, Машки не видел, что ли? В трактире на нее посмотрим, а сейчас идти нужно! – заскулил гусляр.

Однако я был непреклонен и заставил присутствующих дать оценку новому облику Марии Испанской, так как я человек из другой эпохи, и если Машка понравилась мне, то далеко не факт, что она понравится зрителям пятнадцатого века. Но волновался я зря. После того как Мария вышла на всеобщее обозрение и откинула с лица мантилью, по комнате разнесся дружный восхищенный вздох, а Садко, невольно попятившись, едва не сел мимо лавки.

– Ну как вам работа? – спросил я.

Публика находилась в полном замешательстве, а Садко вместо ответа неожиданно спросил:

– А где Машка?

– Про Машку забудь, нет ее больше! Теперь есть Мария Испанская, заруби себе это на носу! Если прокашлялся, то бери ноги в руки, и пошли в трактир, пора выступать!

Всю дорогу до трактира мои бойцы шушукались за моей спиной, обсуждая достоинства Марии, а девушка, возгордившись своим успехом у мужчин, кажется, стала на голову выше ростом. Несмотря на опасения гусляра, в трактир мы пришли как раз вовремя, поэтому публика не успела соскучиться.

На этот раз мы попали на настоящую ярмарку тщеславия, потому что в зале собралась только «золотая молодежь» Новгорода, решившая поглазеть на заморское диво. Среди публики особо выделялся десяток на всю голову отмороженных мажоров, которых мало интересовал сам концерт, они пришли себя показать.

Во все времена на Земле не переводилось дебильное племя сынков богатых родителей, которых в народе называют мажорами, и их надменные скучающие рожи за шестьсот лет нисколечко не изменились. По большому счету отпрыскам богатейших новгородских семей было наплевать на предстоящее шоу, и они пришли в трактир только потому, что билеты на концерт стоили очень дорого, а понты и в пятнадцатом веке дороже бабла!

Если судить по скучающему выражению лиц пресыщенного молодняка, они явно решили покуражиться над Машкой и высказать свое громкое «фи» заезжим комедиантам, но их ждал жестокий облом.

После непродолжительного выступления труппы Садко в скоморохов полетели объедки со столов, а распоясавшиеся мажоры начали возмущенно орать, чтобы выпускали гишпанку, а этих деревенских уродов гнали взашей.

Обстановку следовало срочно разрядить, и мне пришлось изменить программу концерта и вызвать огонь на себя. Выйдя на сцену, я исполнил на гитаре пару вариаций на испанскую тему и спел «Воеводу». Народу моя игра и песня понравились, и на этот раз в артиста полетело серебро, а не огрызки.

Пока публика в благодушном настроении, самое время выпускать Марию, поэтому я дал отмашку Садко, и за моей спиной медленно открылся занавес. Увидев предмет своего интереса, мажоры заорали, как спартаковские болельщики на трибуне, и я испугался, что Машка, струсив, сбежит за кулисы. Однако девчушка уже вкусила сладкий яд славы и, помахивая веером, бесстрашно продефилировала по сцене, покачивая бедрами, как я ее научил.

Публика перешла на свист, и я, чтобы прекратить эту вакханалию, ударил по струнам, ну а затем наступила Машкина очередь выносить мозг оборзевшим юнцам.

Описывать, что происходило дальше, невозможно, для этого никаких слов не хватит. Подогреваемая воплями публики Мария буквально преобразилась, у меня даже появились подозрения, что не все так просто с этой девчонкой, и вполне возможно, что у нее в роду действительно затесалась парочка испанских грандов. Избалованная публика, въехав, что ей не впаривают фуфло вместо шоколада, тут же сменила гнев на милость и смотрела на Марию Испанскую с обожанием и вожделением, а когда начался аукцион за право первым взглянуть на лицо испанки, в зале вспыхнула драка.

Пока соискатели испанских прелестей били друг другу рожи, я в гримерке поправлял макияж только что засиявшей на небосклоне новгородской мегазвезде. У Марии, видимо, началась острая стадия звездной болезни, так как она, нисколько не сомневаясь в своих женских достоинствах, прикидывала вслух, какую сумму ей удастся выручить на аукционе. Мне бы прислушаться к речам малолетней шоу-звезды, но я наивно пропустил ее слова мимо ушей, за что потом и поплатился.

Наконец драка в трактире закончилась, и Мария снова вышла на сцену, чтобы показать лицо победителю аукциона. Сбор средств за право лицезреть личико испанской дивы прошел выше всяких похвал, ну а Машка буквально наповал убила победителя своей красотой. Парень и так был подшофе, а тут такой удар по неокрепшей психике юнца из пятнадцатого века. В общем, мажор, победивший в аукционе, захлопал глазами и, замычав, как бык перед случкой, попятился от Машки. По дороге этот придурок наступил на занавес, споткнулся и вместе с занавесом вывалился в зал.

В результате этого происшествия Мария Испанская раскрыла свое инкогнито перед остальной публикой, которая по достоинству оценила ее необычную красоту и восторженно заревела. Машка не растерялась и, прикрыв лицо веером, удалилась в гримерку, после чего Садко объявил об окончании концерта.

Как ни странно, но публика не стала выражать недовольства и покорно потянулась к выходу. Этот концерт наверняка обрастет мифами, так как со всех сторон раздавались реплики типа:

– Вот это красота! Не то что наши коровы стельные, которые ни пройтись, ни слова сказать не могут! А глазищи какие у гишпанки, ты видел? Ну прямо огнем жжет, зараза! Вот бы на такой жениться!

– Ты, Афанасий, рот на этот каравай не разевай, и породовитее тебя женихи найдутся! Такому камню самоцветному и оправа нужна золотая! Такая девка не за каждого князя пойдет, не то что за боярина, а тебе, купцу, даже во сне такое не приснится!

Вот примерно такие разговоры вела публика, выходя из трактира, а я, дурак, не придал этому должного значения. Закончив расчеты с хозяином трактира, мы дружной компанией отправились спать в выделенные для нас комнаты, так как городские ворота в эту пору были уже закрыты. Садко предложил по-быстрому отметить наш успех, и я после выпитого ковша медовухи заснул сном младенца, не подозревая, что утром меня ждет неприятный сюрприз.