– Но в последний раз папа там до конца срока не остался, – уточнила Зинаида. – Он так

рассчитал, чтобы вернуться двадцать второго августа (двадцать третьего у меня день

рождения), а появился восемнадцатого. Мы его не ждали, генеральную уборку затеяли. По

всей двушке раскардаш, окна моем, бац – отец входит! Мамуля на него налетела: «Чего рано

приперся? Квартира не убрана, обед не сготовлен». А он неожиданно обиделся: «Раз мне не

рады, уеду». Повернулся и ушел. Мать ему вслед крикнула: «Раньше девяти вечера не

показывайся!» Папа и не вернулся, объявился двадцать второго. Маманя на него накинулась:

«Где шлялся?» И услышала в ответ: «В Москву по делам ездил». Ох какой скандал она

закатила! Люстры тряслись. Утром отец мне подарок сделал – сережки бриллиантовые, кулон им в комплект и золотую цепочку. Я даже растерялась, очень уж дорогое подношение, никогда такое не получала. И тут мать опять метлу оседлала, давай с вопросами

приматываться: «Где взял? Сколько стоили? Деньги от семьи ныкаешь? Заначки делаешь?»

Папа тихо ей попенял: «У дочки день рождения, не порти праздник». Но разве ж ее

остановишь?

Зинаида махнула рукой:

– В общем, налетела чуть ли не с кулаками, ответа требовала, откуда деньги на украшения

появились. Потом заявила: «Девчонке двадцать три года, а ты ей брюлики купил. Не по

возрасту ювелирка! У тебя жена голая ходит, зимой в драповом пальто бегает, а все вокруг в

шубах. Или отвечай, где бабло надыбал, или пошел вон». Отец ко мне повернулся и сказал:

«Извини, не хотел, чтобы так получилось, да, видно, иначе нельзя. Валентина, я на развод

подаю. В Москву ездил на работу устраиваться, нашел место с большим окладом. Дочери

презент приобрел на подъемные, их начальство мне для переезда в столицу выдало. Живи, Валя, счастливо, надоела ты мне хуже проказы». Мать в слезы: «Юра, ты с ума сошел…» Но

папа на ее рыдания внимания не обратил и действительно умотал в Москву. Правда, развод

не оформил, просто жил отдельно. И мамины похороны он оплачивал.

– Мораль: бабы, помните, мужик тоже человек, будете ему на голову наступать, в

семейном счастье топить – он подергается, а потом из-под пятки вывернется и уплывет, –

подытожил Степан.

Выйдя от Майоровых, я испытала такое настойчивое желание принять душ, что чуть было

не поехала домой. Но, слегка успокоившись, направилась в редакцию журнала «Дом

солнца». Начавшийся ночью снегопад напугал водителей, а еще в новостях объявили, что на

Москву надвигается буран, поэтому многие предпочли остаться дома или ехать на метро.

Пробок на дорогах не оказалось, и я доехала очень быстро, едва успев поговорить по

телефону с Елизаветой, Робертом и Денисом.

Не успела я войти в редакцию, как ко мне кинулась Роза Ивановна:

– Ты здесь?

Я удивилась ее вопросу.

– Да. Прибыла к назначенному времени, не опоздала.

– И никто тебя не предупредил?! – всплеснула руками Гаврилова.

Я ощутила беспокойство:

– Нет. А что такое?

Диетолог поджала губы, поманила меня рукой и быстро пошла по коридору.

– Ольга Ивановна велела никому не говорить, – заговорщицки понизив голос, сообщила

Роза, когда мы очутились в ее кабинете, – но ты все равно узнаешь, народ только об этом и

говорит. Арина умерла.

Я подскочила.

– Обнорская? Заместитель главного редактора?

– Она самая, – подтвердила Гаврилова.

Я без спроса села в кресло.

– Что случилось?

– Авария. Вчера поздно вечером она ехала по какой-то улице, – начала объяснять диетолог,

– а там дом строят. По неизвестной причине Арина влетела в возводимое здание. Ужас!

Машина всмятку, говорят, у Обнорской не голова, а каша, тело как из мясорубки. Очень

надеюсь, что она умерла сразу, не почувствовала боли. И ведь я пыталась ей внушить: «Рина, не гоняй сломя голову». Но она только смеялась. Вот и довеселилась! Один раз Арина меня

на брифинг с журналистами повезла. Моя машина на техобслуживании была, я безлошадной

оказалась. Вышла из редакции, стала такси ловить, и тут Обнорская подъезжает, дверцу

открывает, предлагает: «Прокатить? Ты же на встречу собралась?» Я, наивная дурочка, обрадовалась, села, и она понеслась. Господи, я за короткую поездку с жизнью раз десять

простилась. Обнорская летела как угорелая, проскакивала перекрестки на желтый свет, виляла из ряда в ряд. Я ей тихонечко напомнила: «Рина, в тоннеле нельзя перестраиваться».

А она хохочет: «Здесь камер нет. Видишь, у меня на торпеде прибор установлен? И не

пищит. Не волнуйся, штраф не пришлют». Но разве в деньгах дело? Вторую жизнь никто не

подарит.

Роза взяла меня за локоть и понизила голос:

– Знаешь, Танечка, в редакции много людей с прибабахами. Вот, например, Рябикина.

Молодая современная девушка, у нее на столе ноутбук, ведь Ольга Ивановна всех

сотрудников компьютерами снабдила. Даже я, человек старой формации, шагаю в ногу с

прогрессом, имею имейл, интересуюсь всякими программами, связанными с диетологией. А

Ксения? Почту никогда не смотрит, статьи пишет от руки… Хорошо, что не на камне текст

высекает и не гусиное перо берет, а шариковую ручку. Все у нас знают: чтобы Рябикина

материал просмотрела, надо отпечатать его на принтере и положить ей на стол. Смех, да и

только! Или вот Фонарева, которая до мелочей копирует Обнорскую. Просто анекдот! Ладно

хоть «клон», как Арина, сломя голову по улицам не носится. Кстати, остается лишь

удивляться, почему нашу горе-гонщицу ГАИ ни разу не поймала. И что? Где Обнорская? В