Его взгляд изменился. То, как он смотрел на меня, было громче всех слов. Он понимал мое безумие.

– Покажи мне, Ниса. Твоя папка в мастерской.

Я переплела наши пальцы и поволокла его по коридору в сторону комнаты. От волнения у меня перехватило дыхание. Моя папка стояла на мольберте, несколько моих эскизов было разложено сверху. Анатомия человека и наброски глаз Тео.

– Я часто пишу тебя, – неловко произнесла я, опуская голову. Мне вдруг стало стыдно.

– Ниса, – позвал он, но я не отреагировала.

– Я думала, ты никогда не увидишь мои наброски. Хотя, работая над ними, я мечтала показать их тебе. Однако я не привыкла делиться своим творчеством. Я привыкла прятать его под кроватью. – После короткой паузы я призналась: – Как и свои эмоции.

Он поймал мою руку и повел меня к стене, у которой стояло несколько холстов.

– А я часто пишу тебя, – тихо ответил он. – И нет ничего постыдного в творчестве и в том, что ты чувствуешь.

Глядя мне в глаза, он перевернул холст, который стоял лицевой стороной к стене. На нем была я. Я уставилась во все глаза на свой портрет. Мой пристальный взгляд смотрел на меня с небрежного, но детального наброска де Лагаса.

– Я не такая красивая, – разглядывая его работу, сказала я.

– Ты красивее, – просто произнес он.

– Ты пожалеешь о том, что показал мне это? Точно так же, как пожалел о поцелуе?

– Возможно.

– Тогда зачем ты это делаешь?

– В данный момент это кажется мне правильным, – отозвался он.

– Но спустя время этот диалог перейдет в категорию ошибок?

– Да, – немногословно ответил он.

– Это значит, что у нас есть лишь мгновение. – Я повернула голову и встретилась с ним взглядом. – И я собираюсь выжать из него максимум.

Я подошла ближе к холсту и, присев на корточки, рассмотрела все до мельчайших деталей. Мои волосы были изображены в пышном беспорядке. Он изобразил меня по пояс. Высокий ворот плотно прикрывал горло, длинные рукава покрывали руки. На лице ноль косметики, губы слегка приоткрыты, словно еще секунда – и я произнесу что-то ценное, поведаю миру нечто невероятное, расскажу великую тайну. А взгляд… в нем теснилось столько эмоций. Я выглядела спокойной, как раннее утро. Но в глубине глаз таилось столько безумия, как в штормовой день в океане.

– На мне одежда, но ощущение… – я запнулась, – ощущение, что я возбуждена. От меня веет… – Я вновь неловко споткнулась на собственных словах, но, разозлившись на себя за детский лепет, я взяла себя в руки и твердо произнесла: – От меня веет сексом.

Я пристально посмотрела на Тео.

– Желанием. – Де Лагас поправил меня и продолжил: – Вроде тихая гавань, но внутри взрываются вулканы…

– Почему ты изобразил меня такой? – Вопрос тихим шепотом сорвался с губ.

– Ты так смотришь на меня, – не прерывая зрительного контакта, ответил он. И, подходя ближе, признался: – И это сводит с ума.

Я сглотнула нервный ком в горле и сделала шаг назад. В Тео незаметно что-то изменилось во время нашего разговора. Я почувствовала себя в один момент глупой и наивной. Он стоял передо мной: такой взрослый, с тихой уверенностью в себе, и от него веяло мужской силой, грубостью… желанием. Я растерялась.

– Вот поэтому я считаю, что тебе стоит позвонить отцу и попросить его забрать тебя. – Он продолжал смотреть на меня, изучая мою реакцию.

– Поэтому? Что ты имеешь в виду?

– Ты боишься меня.

Я покачала головой и в ту же секунду подошла ближе.

– Я не боюсь тебя, – прошептала я, – и я не боюсь этих чувств. Но просто не знаю, как совладать с этим, – призналась я. – Я боюсь потерять контроль.

– Почему?

Я запустила пальцы в волосы, нервным движением убирая их с лица.

– Потому что… – Я подошла к своей папке и заглянула в самый конец, доставая огромные листы, покрытые… трупами, завядшими цветами, смрадом и костями. – Потому что сейчас время чудовищ, Тео, – пробормотала я. – И я боюсь их, боюсь, что они со мной сделают. Это ты, – прошептала я, показывая ему готовую картину. – Ты захлебнулся собственной кровью, и я не смогла тебя спасти. Я утонула в ней же… Когда я рисую, я проживаю картину. Я не могу проживать это…

Он вгляделся в картину. Темный лес, верхушки сосен достигают серого мрачного неба. А внизу, среди грязи, в болоте и желтой осенней листве, мертвый де Лагас, вокруг которого трупы и кости животных, а также сверкающие фиолетовые цветы.

– Они впитали твою душу, – прошептала я, указывая на цветы, полностью отдавая себе отчет, что говорю словно обезумевшая. – В детстве я была уверена, что у меня неправильная фантазия. Позже ты сказал мне, что я впечатлительная. Я думала, что это нормально и обязательно пройдет. Пока не увидела работы Клэр…

– Ты не Клэр, – вновь напомнил он.

– У нас слишком много общего…

– Ниса, посмотри на меня. – Он взял мое лицо в свои руки. – Это потрясающе, – тихо сказал он и в ответ на мой недоуменный взгляд продолжил: – Темное искусство, Ниса, все же является искусством… и ты безумно талантливая. У твоей сестры нет твоего дара.

– Но чудовища…

– Часть твоего сознания. Каждый живет со своими демонами. Ты не сходишь с ума, ты просто… – Он замолк, стараясь подобрать правильные слова. – Как ты и говоришь, ты подключаешься к потоку и творишь, создаешь и не контролируешь это.

– И это не сумасшествие?

Тео покачал головой.

– Нет, ты просто художник, ты творческая личность, называй как хочешь. Поверь, твоя сестра проходила по абсолютно другому пути.

– Какой путь? Через что она проходила?

Он поджал губы:

– Она не могла подключиться, она искала это в наркотиках. Монстры, которых она видела… были созданы искусственно.

– Разве у искусства и искусственности не один корень?

– На этот вопрос ни у кого нет ответа. Но это не суть нашей темы. Знай, то, что творится в твоей голове во время процесса, не ужасно и этого не нужно бояться. – Он пытался убедить меня всеми силами, но это было не столь просто.

– И ты не злишься? – Я сделала шаг назад, избавляясь от его рук у себя на лице. – Тео, ради всего святого, я изобразила тебя мертвым!

Он скинул пиджак и расстегнул пару пуговиц черной рубашки, немного обнажая грудь.

– Ты видела мои работы?

– Некоторые…

– И?

– Они прекрасны.

– Прекрасны? Это точно тот эпитет, который ты хотела бы использовать? – Он смотрел на меня в упор.

– Они пугающе красивы, – призналась я.

Он подошел к холсту на втором мольберте, прикрытому белой тканью. Резким движением сбросил ее. Рыжие длинные волосы были разбросаны на белоснежной подушке, молодые руки прикрывали пышную грудь девушки… без лица… Пустые глазницы и очертания скелета с провалом вместо носа и рядом отвратительных зубов вместо обольстительной улыбки.