– Не терпится? – Кокетливо мелькнули ямочки на щеках, покрытое веснушками лицо разрумянилось, глаза… зелень манила, обещала, поощряла, как и пухлый рот.

     – Не представляешь, насколько, – нагнулся к уху, прошептал так, чтобы крепыш с другой стороны точно не услышал. – Завалил бы тебя прямо здесь, на газоне, закинул ноги на плечи и…

     – П-ф-ф-ф, – пропыхтела Женька, нервно облизнув губы.

     – Так что сказал врач? – Богдан предпочёл перевести тему. Не идти же по парку с внушительным стояком в штанах. Рядом женщина с ребёнком, вокруг праздно гуляющие люди, пожилые пары, степенные старушки, галдящие девочки-подростки, похожие на стайки галок, бодрые старики-пенсионеры, вышедшие перекинуться парой слов с приятелями.

     – Всё хорошо, – кивнула Крош.

     – А почему так долго? – нахмурился Богдан.

     – Анализы всякие, УЗИ.

     – Какие анализы?

     – Всякие. Кровь, на инфекции передающиеся половым путём, – фыркнула Женя. – На ВИЧ даже. Ты разве не боишься, вдруг у меня какое-нибудь ЗППП?

     – Подцепила в роддоме или в инфекционке с Тёмычем? Конечно, боюсь, ночами не сплю, – процедил сквозь зубы Богдан, потом оглядел смотрящую на него Крош и добавил: – У меня есть санитарная книжка с причитающимися обследованиями, анализами, прививками.

     – Откуда?!

     – На кумысном производстве требуется, – коротко ответил, обратив внимание на Тёмыча, тот собирался реветь. В этот раз точно и безотлагательно. Быстро вытащил пустышку из сумки, протянул ко рту недовольного. Малыш вцепился в соску, окинул недовольным взглядом Богдана, дескать, откуда ты такой шустрый взялся, поорать всласть не даешь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

     – Богдан, – пропыхтела Крош по пути к стоянке автомобилей. – Я не думаю, что у тебя какая-то болезнь, вообще ни о чём таком не думаю. Ты злишься? Не злись. Они разводили на деньги, я понимаю, но… в общем…

     – Жень, ты молодец. Всё правильно сделала. Я не злюсь.

     – Злишься.

     – Не злюсь, – Тойота в это время открылась, Богдан взял Тёму, умело усадил в кресло, к которому малой начал привыкать, а на днях Ольга привезла подвеску с яркими, гремяще-шелестящими, поющими игрушками, понравившимися малому.

     – Злишься! – пискнула за спиной Крош.

     – Нет, – почти рыкнул Богдан. – Жень, – он выбрался из машины, встал, нависая над Крош, зажимая между открытой дверью и своим телом. – Я не злюсь, правда, – пришлось выдавить из себя подобие улыбки. – Просто прикидываю, сколько твои анализы делаться будут.

     – Ну…

     – Если я не трахну тебя в ближайшие дни, лопну, так понятней? Разорвёт к херам собачьим, – он приблизился к Жене, удивительно остро почувствовал пудрово-цветочную смесь шампуня, крема, солнца, веснушек. – Хочу тебя, – просипел он, нагнувшись под рост застывшей Крош. Крошечной Крош.

     Пододвинулся ещё на половину шага, почувствовал телом тело Жени. Полную грудь под тонкой тканью сарафана, гладкое бедро под своей ладонью. Резко подался бёдрами вперёд, имитируя поступательно-вращательное движение – древнее, как мироздание.

     – Поехали, люди смотрят, – с трудом удалось стряхнуть марево острого вожделения, тягучего, терпкого, ядовитого.

     Женя отмерла, закопошилась, юркнула на заднее сидение, как специально продемонстрировав круглый, упругий зад, подчёркнутый лёгкой, струящейся тканью до середины бедра, крепкие, не покрытые загаром ноги, дразнящие белизной кожи.

     Богдан сел за руль, тронулся, не отводя взгляда от лобового стекла, демонстративно не обращая внимания на глазеющую парочку, заставшую его с Женькой за почти непристойным занятием. Подумаешь, едва не кончил, толкнувшись пару раз в мягкий живот. Джинсы спущены не были, ничего оскорбляющего нравственность не произошло. А если произошло – пусть оскорбляются на здоровье. Ещё пара дней воздержания, и он оттрахает свою гостью посередине ярмарочной площади, настолько ему это необходимо.

     Постепенно пелена спадала с глаз. Что же он за человек такой? Сдала анализы – умница. Подумала о своём здоровье, благополучии сына, о его, Богдана, здоровье, в конце-то концов. Нужно держать себя в руках. Невмоготу? Передёрни!

     Он посмотрел в зеркало заднего вида. Крош заканчивала кормить Тёмыча, тот лениво дочмокивал смесь, закрывая глаза, явно намереваясь уйти в дневной сон. Не в своё время, но ничего не поделаешь. Если рыжий карапуз что-то решил, от своего не отступится. Весь в Женьку, а то и в Богдана. А что? Сколько он маячил перед глазами его матери, пока Артём ждал появления на свет? Мог нахвататься привычек. Сомнительная теория с медицинской точки зрения, научная основа хромает на обе ноги, а Богдану нравилась – отлично объясняет настойчивость Тёмыча.

     Женя поймала взгляд Богдана, широко улыбнулась, щёки покрылись едва заметным румянцем, она не отводила глаз от зеркала, смотря в глаза Богдана. Солнце скользило по оголённым плечам, целуя веснушки на белой коже, заканчивало путь на круглых, чуть разведённых коленях.

     – Не обязательно ждать результаты, – тихо сказала она. – Я тоже… хочу.

     – Жень, это безответственно.

     – Почему? – она пожала оголёнными плечами. – У тебя есть санитарная книжка, а у меня последний раз было… давно, в общем! Если не считать того раза, в апреле, – Женька тут же отвела взгляд, уставившись в окно, притихнув, словно перепуганный мышонок.

     – Крош? – Богдан нахмурился.

     Грёбаный, чёртов ад!

     Он сколько угодно может гадать, что в голове Крош, и всё равно не поймет её. Нужно разговаривать. Необходимо. Женя – не Алла, с которой достаточно было оговорить условия сделки, впоследствии снимать напряжение дважды в неделю, по сраному расписанию или без предварительной записи. Не Лиза, готовая подмахивать даже там, где от неё не ждут, в позах, глубоко неприятных ей: всё для фронта, всё для победы матримониальных планов. Ему не нужна телячья уступчивость и договор о сексе его тоже не интересует.

     Нужна Женя. Крош. Необходима. Со всеми веснушками, мягкостями, впадинками, глупостями, мудростью, желаниями, опытом. Со всем, что было Женей, от цыпочек до макушки. Насовсем!