3

– Эй, вы оба! – прикрикнула на них Агнец. – Вы что, не слышите меня?

– Ещё как слышим, – весело заверил её Хардов. – Каждое слово.

– Мы само внимание, мадам, – поддакнул другу Тео.

Она посмотрела на них и сама улыбнулась:

– Как дети малые… В лесу или даже на берегах канала я сумела бы вам помочь. Там я сильнее него. И мне кажется, он знает это. Поэтому и ушёл оттуда. И поселился здесь, в городе, где-то в тёмных тоннелях его логово. Вы даже не успеете ничего понять. Он умеет становиться почти невидимым.

– Никто не может становиться невидимым, – возразил Тео. – Если только в сказках про шапку-невидимку.

– Да, – согласилась Агнец. – Не в таком вульгарном смысле. Но он может практически исчезнуть из вашего сознания. Даже в лесу, где я впервые встретилась с Горхом и ощутила угрозу, мне стоило огромного труда заставить его показать себя. И тогда я многое поняла про него.

– Ты говоришь, что он разумный и что он гипнотизёр? – Тео с трудом сдержал недоверчивую улыбку.

– Это так. Возможно, речь идёт о каком-то дремучем и непонятном нам разуме, но это так. И да, ему подвластен гипноз. У нас был поединок – его сила внушения велика, даже места, из которых он ушёл, ещё обладают этим свойством. Так он поступил со своим лесным логовом и провёл меня. Но больше он меня не обманет.

– Обманешь меня раз – позор тебе, – с серьёзной миной заявил Хардов. – Обманешь меня два раза – позор мне.

– Я смотрю, кому-то очень весело, – насупилась Агнец. – Горх в совершенстве овладел искусством мимикрии. Он разумен и опасен. В тоннелях вам не справиться с ним. Он не раскроет себя. А когда вы окажетесь рядом, будет уже поздно.

– Ты говорила, что он в состоянии предстать перед нами чем угодно: ребёнком, вещью, но серебряных пуль он боится? – спросил Тео. – Верно?

Она кивнула:

– Как и все порождения тумана, Горх боится серебра. Но прежде вы должны увидеть его.

– У нас есть скремлины, Агнец, – сказал Хардов.

Она покачала головой:

– У него есть кое-что посильнее ваших скремлинов. Череп.

– Череп?

– Самое главное для него – череп его отца.

* * *

Фёдор нахмурился всё так же, не отводя взгляда от поверхности воды и играющих на ней солнечных бликов. Позже и не без помощи Агнец им удалось разузнать побольше о Горхе. Он производил эти странные трескучие звуки, которые вы смогли распознать, словно они превращались в монотонную речь, если дотрагивались до этой его реликвии, черепа его отца. Агнец была права – Горх оказался разумен, обладал медленным и действительно дремучим умом, который, однако, не мешал его молниеносным инстинктам. Что чуть не стоило жизни им обоим, Тео и Хардову, тогда совсем молодым и бесшабашным. Да, позже они кое-что узнали о Горхе. Большую часть времени он предпочитал проводить в воде; в своём «спокойном» облике, не прибегая к мимикрии, Горх походил на гигантскую крысу или водоплавающего волка, если такие существовали, хотя по суше передвигался на задних лапах, переходя на все четыре только при беге, но подлинной его слабостью была именно мимикрия. Казалось, любые новые формы привлекали его внимание. Даже отдыхая, он мог прикинуться крупным валуном, или частью стены, или причудливо изогнутыми корнями большого дерева. Агнец выслеживала его ещё в лесу и столкнулась с жуткой картиной: спавший на лужайке беззащитный телёнок лося растерзал напавшую на него рысь. А затем полакомился ею. Первым охотникам, пытавшимся изловить Горха, похитившего ребёнка из их поселения, повезло не больше, выжил лишь один, остальные рассказать уже ничего не могли. Но самым важным для него был этот череп. Потому что тот, кто завладел черепом Горха, мог повелевать им.

* * *

– Он не ведает о своей матери, – хмуро произнесла Агнец. Она казалась очень усталой, ей удалось выследить Горха в водах Хлебниковского затона, но новая встреча далась ей нелегко. – Знает только своего отца.

– Он гермафродит? Или однополый, как червяк? – ухмыльнулся Тео, но столкнулся с осуждающим взглядом Хардова: хоть сейчас сотри свою улыбку, ей и так досталось.

– Не знаю, – отозвалась Агнец. – Вероятно, он единственный такой на канале. А до него был только его отец, вот он и носится с его черепом.

– Но кто-то же должен был его родить?

– Не знаю, – повторила Агнец, – как там всё происходит. Это только то, что мне удалось прочитать в нём. И это очень сильно отличается от всего, что мы знаем о жизни и продолжении рода.

– Агнец, даже ты?

Она кивнула:

– Когда ему пришлось мне открыться, я будто слышала его внутреннюю мучительную истерику, так, словно бы он визжал. И отпустила его. Теперь он знает, на что я способна! – Её глаза блеснули. – Это всё оказалось очень неожиданным: Горх беременеет в воде, река, потаённое озеро, в какое-то особое, важное для него полнолуние, всего раз в жизни, и сам вынашивает единственного сына.

– Чудеса какие-то, – сказал Хардов.

– Но если существовал… хмм… Горх-старший, почему мы о нём ничего не слышали?

– Может, был более осторожным? – Ведьма Агнец позволила себе лёгкую улыбку. – И кто может сказать, когда существовал отец? В какой незапамятной древности?.. Может, Горх явился на канал уже с его черепом.

Тео посмотрел в сторону тумана. Стояли плохие дни, мгла потемнела и набухла, словно её что-то распирало изнутри. Многое в тумане было таким – непознанным и смертельно опасным. Пожалуй, ничего шуточного в сообщении Агнец о Горхе не оставалось.

– А что в нём кроме сакрального смысла? – осторожно спросил Тео. – Что в нём самое важное, в черепе?

– Ага, быстро соображаешь, – похвалила Агнец. – А теперь о самом главном. Это как проклятие рода Горха. Ему необходим, по причинам, мне неведомым, такой симбиоз с тем, кто владеет черепом и кому Горх вынужден подчиняться. Проклятие рода, от которого он мечтает освободиться.

Тео обдумал услышанное:

– Ну, – развёл руками, – так почему бы не забрать себе свой череп? Если Горх так силён…

– Э-э, всё не так просто. Череп можно передать только добровольно. И от прежнего владельца новому – тоже. И ещё должен произойти какой-то обмен. Но… Говорю же, я не всё поняла в этой его мучительной агонии, он визжал, и ему было невыносимо показывать мне всё это. Но добровольно всё должно произойти.

– Прямо как в вампирской истории, – произнёс Хардов. – Впусти меня, сам распахни окно.

– Не знаю, о чём ты, – с сомнением откликнулась Агнец. – Это всё ваши книжки… Как я успела понять, Горх сам находит подлинного владельца, вынужден служить ему, и единственная его надежда, что его когда-нибудь освободят, вернут ему череп его отца.

– А завладеть хитростью?

Агнец нахмурилась, как от сильной головной боли в области висков. Затем произнесла: