– Караванщики отказываются идти дальше, сколько денег им ни посули.

Больвидер, королевский советник по вопросам торговли, был подтянутым, аскетичным мужчиной с коротко остриженными темными волосами, слегка тронутыми сединой на висках, и мощным, крупным носом. Он отличался той особенной красотой, которая одинаково нравится и мужчинам и женщинам. Впрочем, привлекательна в нем была не только внешность. Больвидер являлся обладателем удивительно приятного, низкого голоса, какой было приятно слушать даже тогда, когда этим чудесным голосом он сообщал ужасные новости.

Как советнику по вопросам торговли, ему приходилось делать это довольно часто.

– На перевале Альперы сейчас намного больше снега, чем обычно в это время года, – продолжал Больвидер. – Перевал все еще проходим, но, вероятно, это ненадолго. Караванщики не хотят соваться туда, рискуя оказаться запертыми.

– Неприемлемо. – Формулировка была резкой, а вот голос Айлы – совсем нет.

Насколько могла разглядеть Нив, сидевшая на другом конце длинного стола, мать ее была бледна, как свет робкой зари за окном. Непослушные золотые волосы королевы растрепались, под глазами залегли темные круги. Вот уже четыре дня – с того злополучного совместного ужина с Нив – Айла выглядела очень плохо. Люди уже начинали обращать на это внимание, хотя, разумеется, вслух никто и словечком не обмолвился.

Это заставило Нив нервничать.

Рядом с Нив сидели Кири и Верховная жрица. В обсуждении они не участвовали, лица их были полностью бесстрастны. Тилия, еще одна жрица Закона, расположилась напротив них. В противовес отстраненности Кири, Тилия явно внимательно прислушивалась к ходу беседы – это было видно по ее лицу. Кири говорила, что Тилия спит и видит сменить Зофию на ее посту. Самым простым путем к этому было понравиться королеве Айле. Конечно, сначала будет церемониальный отбор, но все знали, что в конечном итоге Высшая жрица – вместе с королевой – сама выбирает себе преемницу.

Будто услышав ее мысли, Кири глянула на Нив холодными голубыми глазами и тут же отвела взгляд.

– Этот караван из Альперана – самая крупная партия зерна, которую мы получаем в течение года. Ни одна другая статья импорта и даже все они, вместе взятые, не смогут перекрыть именно это поступление продовольствия. – Айла покачала головой, но осторожно, словно движение могло стать источником серьезной боли. – Как по-вашему, когда придет осень, мне что раздавать людям, страдающим от голода, – оливковое масло и чай? Наши подданные от такого взбунтуются.

Больвидер успокаивающе поднял руки.

– Я им это уже объяснял. Мы предложили герцогам огромную сумму. Второй был готов взять деньги и при помощи своих людей заставить караван двинуться дальше, но Первый и Третий проголосовали против, и затею пришлось отклонить. Я предложил изменить маршрут: пусть караван спустится в Медусию и двинется к нам оттуда. Но на Севельденском хребте сейчас время камнепадов. Таким образом, груз придется доставить морем. Это мое предложение тоже встретило отпор.

Нив прекрасно знала почему. Морской путь из Медусии на север был открыт круглый год, кроме весны, в остальное время деревья на склонах перевала разрастались, и корни их удерживали почву настолько, чтобы свести опасность камнепадов и оползней к минимуму. Хребет Севельден являлся единственным сухопутным путем из Медусии в Валлейду. Сейчас, летом, доставка по морю влетит в копеечку, да и прибудет очень нескоро. Валлейда не имела выходов к морю. Зерно пришлось бы везти из Альперы через всю Медусию к морю, откуда оно смогло бы прибыть на побережье Флорианы, а затем через Флориану, чтобы наконец доставить его в Валлейду. Во Флориане же сейчас было неспокойно, и вряд ли караван с зерном вообще в итоге прибыл бы в Валлейду.

Больвидер явно нуждался в паре лекций мастера Маттеуса по внешней торговле.

– Побережье Флорианы, значит, – произнесла Зофия.

При звуках ее голоса все присутствующие невольно вытянулись по струнке, даже Нив, которая немедленно возненавидела себя за это.

– Похоже, это единственная возможность доставить зерно в Валлейду, нравится это герцогам или нет. Те деньги, которые вы предлагали им за доставку через перевал, – немалые, как я поняла, – предложите их герцогам за то, чтобы зерно было доставлено через Медусию к морю, а оттуда – в Гавань Флорианы.

– Повстанцы, ваше святейшество. – В глазах Больвидера мелькнуло раздражение, но голос, к его чести, остался таким же ровным и дружелюбным. Нив подумала, что недооценила его компетентность. – Все, что мы отправим в Гавань Флорианы, будет захвачено повстанцами. Часть жителей страны совсем не в восторге от перспективы присоединения к нам.

– Тогда их нужно уничтожить – всех, – энергично кивнув сама себе, предложила Тилия, по-прежнему сохраняя на лице притворное выражение живого интереса к беседе. – Пытаться захватить груз, предназначенный для Валлейды, – святотатство. Они должны это понимать, особенно сейчас, когда мы только что отправили Вторую Дочь в Диколесье. Никто не упрекнет нас за то, что мы преподадим им урок.

Это звучало чудовищно. Но самое ужасное заключалось в том, что Тилия была права. Все влияние Валлейды на международной арене зиждилось на религии. Молитвы жриц Валлейды, в силу их близости к Диколесью, обладали большей силой, чем вознесенные в любой другой стране. Люди стекались в Святилище Валлейды со всех уголков континента, чтобы помолиться именно в нем. Правители ближайших стран подносили щедрые пожертвования в храмы Валлейды за все – от хорошей погоды до рождения наследников. Да и главы остальных государств на континенте не отставали от них. Недавно, к вящему повышению благочестия, ввели дополнительный взнос за Вторую Дочь – ту великую жертву, которую приносила Валлейда. Люди хорошо помнили истории о чудовищах, которые вырвались из Диколесья год спустя после смерти Гайи и исчезли только после того, как Кальденора отправилась в лес. Рэд принесли в жертву; и пусть Короли не вернулись, но и чудовища не хлынули из Диколесья. Даже для тех, кто не очень-то верил в старые сказки, жизнь одной девушки была приемлемой ценой за полную уверенность, что сказки эти больше никогда не воплотятся в реальность. Так что политическое влияние Валлейды сейчас было на пике.

Нив стиснула челюсти так резко, что зубы у нее клацнули. Она стиснула руки под столом в кулаки, ногти впились в ладони.

– Я не позволю применить подобные меры против граждан Флорианы.

Пять пар удивленных глаз уставились на нее. Только Кири и бровью не повела. Айла уставилась на свою оставшуюся дочь широко раскрытыми глазами.

Больвидер первым сориентировался в ситуации. Он деликатно откашлялся.

– Первая Дочь права, – сказал он. – Мы хотим добиться сотрудничества с флорианцами. Если нельзя сделать так, чтобы объединение с Валлейдой казалось им большой удачей, надо привить им мысль, что это хотя бы неплохо для них. Убийство гражданских лиц только укрепит выживших во мнении, что для их родины настали черные дни, и отношение к союзу с Валлейдой ухудшится еще сильнее.