Лиза набрала в грудь холодного воздуха — а ну как что-нибудь умное озарит? — но сказать ничего не успела.

— Ну конечно, Бубо! Я же с ними обоими ещё в Радинглене знаком был. — Это человек в чёрном плаще отодвинул Ангста и шагнул навстречу Инго.

«Ого! — подумала Лиза. — Он что, за нас?! Это как?»

— Коракс, осторожнее! — проклокотала Паулина.

— Почему? — Коракс неподдельно удивился и спокойно подошел ещё ближе. — Фройляйн, этот способный юноша — наш человек, я же вижу. Да и какой там Глаукс, в самом деле? Вы же видели Глаукса, фройляйн, вспомните!

Он взмахнул руками — рукава чёрной рубашки взметнулись, как крылья, — ив морозном воздухе замаячила двухметровая осанистая фигура в широкополой шляпе и в синем со звездами балахоне. Бородатый старец метал грозные взгляды из-под кустистых сросшихся бровей, седая его борода искрилась и змеилась.

Старец ударил в лед посохом — все едва не попадали. По льду побежали трещины.

— Видали? — продолжал Коракс. — А теперь посмотрите только на этого… — Он пренебрежительно ткнул большим пальцем через плечо. — И как мы только могли так обознаться?

Все обернулись.

Седой невысокий человек с потухшими серыми глазами, старательно ссутулившийся по такому случаю, ни в какое сравнение с роскошной фигурой могучего мага, конечно, не шёл. Да он и взгляда не поднимал — чтобы не видеть призрак своего легендарного великого брата.

— Бубо же ни грана волшебного дара не досталось, — с презрительной жалостью сказал Коракс. — Вечно брату завидовал, горемыка. Вон, и сейчас зубами скрипит, отсюда слышно.

— Так вот он шутом придворным у меня теперь и служит, — подхватил Инго.

Филин тут же вытащил из кармана джинсов трехрогий колпак с золотыми бубенчиками и в скоморошьем поклоне подмел им палубу. А фигура Глаукса Великолепного ушла под лёд, не булькнув, и трещины снова срослись.

— Не Глаукс, — кивнула Паулина.

— Не Глаукс, — с облегчением согласились фон Штамм и Ангст.

— А какова была участь Глаукса? — тут же поинтересовался военный, раздув ноздри.

— Не позавидуешь, — немедленно ответил Инго. — Двенадцать лет в подземельях дворца. Такая стойкость не может не вызывать уважения. Нипочем не хотел переходить на нашу сторону. Но упорство, знаете ли, наказуемо — Мутабор бедной птице перед коронацией шею-то свернул…

— Вся эта история решительно ничего не доказывает! — ощерилась гарпия. Лиза попятилась. — Положим, про Глаукса вы говорите правду. Но с чего нам верить, юноша, что вы радингленский король? У Мутабора были совсем другие планы на Радинглен! И мы прекрасно помним, какие!

— Говорят, я очень похож на отца.

— Похож? — желчно рассмеялась Паулина. — Для того, кто в состоянии вскипятить море, не составит труда принять любой облик! Верно? — бросила она.

— Так точно! — Ангст взял под козырек. — Равняйсь!

И на миг у четверых колдунов сделались абсолютно одинаковые неподвижные лица. Как будто на крылатое туловище гарпии, и на высокого Ангста, и на чёрного Коракса с низеньким Штаммом насадили одну и ту же рыжую и растрёпанную голову. Не Инго Четвертого, а Инго Третьего, которого Лиза видела только на фотографиях и портретах. Лиза зажмурилась и вцепилась брату в рукав.

— Ну, каково? — поинтересовалась гарпия. — И почему мы должны вам, юноша, верить? И откуда нам знать, что вы заодно с Мутабором?

— Так, — тихо сказал Инго и крепко взял Лизу за руку. Лиза осторожно открыла глаза. — Вы хорошо подумали? Вам такие вещи действительно надо доказывать?

— А почему бы и нет? Тоже мне, страшный секрет! — высунулся фон Штамм.

— Ну хорошо, — зловеще протянул Инго. — Хорошо. Вы сами попросили. Как вы понимаете, я — единственный смертный, видевший Чёрный Замок изнутри.

— Нет! — взвыл Штамм и бочком, по-крабьи, отступил за Паулину.

— Да, — гарпия задрала крепкий подбородок. — Мы согласны. Только мы предпочли бы, чтобы вы так и остались единственным смертным, видевшим Чёрный Замок изнутри. Свидетелей — долой. Верно, Ангст?

— А как же я? — донесся с корабля злобный визг. — Так нечестно! Вы мне обещали! Вы обещали взять меня с собой! Показать Чёрный Замок мне! Вы обещали сделать меня ведьмой! Я же для вас!.. — вопила Ю-Ю, про которую все успели начисто забыть.

— Молчать, кукла безмозглая! — поморщилась Паулина.

И визг оборвался.

Юлечки больше не было.

Что-то маленькое легко, но отчетливо стукнуло в морозном воздухе и покатилось по палубе. Амальгамссен, выпучив глаза, дрожащими руками поднял это что-то и сунул себе в карман.

Коленки у Лизы стали ватные.

— Настырные смертные, слова сказать не дают, — Паулина мотнула головой в сторону корабля и скрежетнула когтями по льду — только бриллиантовая крошка полетела. — Ангст, приступайте. — Гарпия растянула накрашенные губы в усмешке.

От замерзшей глади до самого неба поднялась стена пламени и понеслась к кораблю, но Инго резко вскинул руку ладонью вперёд, словно прикрывая глаза от солнца — и пламя с шуршанием осыпалось на лед градом прозрачных осколков. Будто в стеклянную стену камень швырнули. Лиза оцепенела — корабля за стеной не было!

— Щенок! — в горле у Паулины забулькало. — Нам — мешать?! Убей его, Ангст!

Но красивый военный медлил. И стал совсем не красивый.

— Но-но, — строго и очень спокойно сказал Инго. — Стоп-стоп-стоп. Что опять — Ангст? Так дела не делают. Конечно, свидетели нам ни к чему, но зачем же сразу кого-то убивать? Я попросту заточил их в шар-компас, как когда-то заточили вас. Шар для этого замечательно подходит. Или это кого-то не устраивает? — он вскинул бровь и обвел колдунов взглядом. — Кто-нибудь будет отрицать, что эти люди — мои, а не ваши?

— Мёртвые они бы меня устроили больше, — прошипела Паулина. Лёд под её когтями таял. — Нам же теперь до них не добраться! И зачем нам эта девчонка?

— Девочка, — терпеливо объяснил Инго, — нам ещё пригодится. Вот увидите. А насчет не добраться — ну, извините, — он развёл руками, отчего колдуны попятились. — Вы не передумали, коллеги?

— Хватит! — вскрикнул Штамм.

— Начинайте, — велела Паулина.

«Заткни уши, котёнок. Прости», — прозвучало у Лизы в голове. Лиза послушалась.

— В Чёрном Замке очень тихо, — тусклым, невыразительным голосом начал Инго. Там очень тихо, хотя бесконечные коридоры выстланы железными плитами, и они гремят под ногами, гремят, но там всё равно очень тихо, и даже пыль вьётся в воздухе неохотно и оседает на пол, едва поднявшись…

Лиза очень быстро перестала различать слова, но это совершенно не помогало. Голос Инго звучал всё так же бесцветно и мерно, как унылый дождь. А вокруг неё росли сумрачные стены, смыкались над головой своды, грохотали под ногами металлические плиты и всё равно было очень тихо, в стрельчатых окнах клубился серый туман. Лиза попыталась зажмуриться, но и в этом смысла не было — перед глазами всё равно вилась паутина оконных решёток, сплетались бесконечные коридоры — повороты, повороты, развилки, углы, острые, как лезвия. Ей стало ужасно тоскливо, так тоскливо, что даже плакать было невозможно. Больше всего на свете Лиза боялась потеряться, хотя было яснее ясного, что всё это ненастоящее, сплошная видимость. Но тоска была самая настоящая, а потом стало по-настоящему страшно.