Наконец крышечка отвернута, и хозяйка ловко подсовывает сосуд прямо под нос дриаде. И снова звенит колокольчик.

Дриада вздрогнула от неожиданности и глубоко вздохнула. Легкое золотистое облачко, появившееся из кувшинчика, скользнуло ей в рот.

– Палец, – требовательно шепчет хозяйка, и я безропотно протягиваю руку.

Вот с самого начала так и знала, что без моей крови этот вампир не обойдется.

Полоснув отточенным ногтем по моему несчастному пальчику, хозяйка ловко собирает хлынувший алый ручеек в ладошку.

А потом, сняв купол, одним движением выливает кровь на призрачную женщину. И там, где упали рубиновые капли, тело дриады начинает постепенно терять прозрачность, становясь обычным, живым человеческим телом. Эти лоскутки живой кожи растут, встречаются, занимают все больше места…

– Отвернитесь! – доносится сзади сердитый шепот вампира, и меня начинает разбирать смех.

Как же быстро проснулся в голландце инстинкт собственника.

Платье поднялось с травы и подплыло к стоящей в странном оцепенении дриаде. Она, словно зомби, плавно подняла руки, позволяя одежде скользнуть на почти проявившееся тело. Это хозяйка наложила на женщину легкий сон, чтобы она не испугалась, увидев собственные прозрачные руки.

Покуда под воздействием моей крови тело дриады превращается в человеческое, душа Катрины успеет полностью освоиться в своем новом вместилище.

И именно во сне это для нее легче всего, не нужно отвлекаться на внешние раздражители в виде смятенных ждущих взглядов голландца и Нилины.

– Готово, – сообщила хозяйка и в последний раз позвонила в колокольчик.

Дриада встрепенулась, открыла еще сонные глаза…

Нет. Это уже была не дриада.

По метнувшемуся в поисках кого-то тревожному взгляду стало ясно без слов – это вернулась Катрина.

А в следующий миг, взмахнув черными крыльями, к ней прыгнул вампир и замер, вглядываясь в голубые глаза, засиявшие счастьем.

– Дар…

– Кати…

Черные крылья обернулись вокруг тонкой фигурки, закрыв от нас происходящее за ними, но уши-то мы не закрыли.

И прекрасно слышали и быстрый захлебывающийся шепот, и звенящий от счастья смех, и звуки поцелуев.

А через минуту черный кокон распался, и сияющий голландец с гордостью показал любимой на завистливо притихшую Нилину.

– Вот она. Правда хорошенькая?

– Доченька… – шагнула босыми ногами к девчонке Катрина, и та, не выдержав, всхлипнула и рванулась ей навстречу.

Я вздохнула, вытерла непрошеную слезинку и отвернулась. Не в театре, пора и про совесть вспомнить.

– Там, во дворе, на лошади – герцог. Красивый, но гад жуткий. Возьмешь? – спросила шепотом у хозяйки. – На перевоспитание.

– Конечно, – кивнула она и исчезла, а вместе с ней исчез и герцог, которого воины Дарвиля держали под прицелом своих арбалетов.

– Это было очень трогательно, – возвращая мне Шомо, почему-то вздыхает Гарон. – Теперь будут месяц праздновать.

– Отойдем-ка в сторонку, – потянула я гнома за рукав. – Ты точно не передумал идти со мной? – небрежно спросила, когда мы оказались вне зоны слышимости.

– И не надейся, – предупреждающе сузил глаза сразу подобравшийся маг.

– Тогда через десять минут встречаемся в моей спальне. Мне переодеться нужно.

– А Атаний?

– Он же пришел присмотреть за Талмом.

– Вия. Он сказал так, чтобы ты не прогнала. Он больше не будет так делать.

– Ладно, в последний раз поверю. Но еще хоть маленький обман – и вы меня никогда не найдете.

– Ладно, – покаянно кивнул гном, и мы присоединились к процессии, направившейся в замок.

А точно в назначенное время я вылетала на метле в открытое окно, унося на багажнике двух пассажиров.

Талм, высунувшись из окна по пояс, отчаянно махал нам вслед рукой, стараясь при этом незаметно стряхнуть с ресниц повисшие на них соленые капельки.

Эх, гном, ну сколько раз тебе говорить – мужчины не плачут!

Я проснулась от самой банальной житейской потребности, потянулась, вздохнула и невольно задумалась. Именно по этой причине я никогда не любила путешествия и пикники. Особенно совместные с представителями вражьего мужского племени.

И в большей степени из-за этих прозаических подробностей быта я и не желала брать в дорогу к Лысой горе никаких сопровождающих. Хотя теперь, когда энергия просто бурлит в жилах, нужно лишь просто придумать несколько незатейливых фокусов наподобие тех ежиков или еще что покруче.

Настроение поднялось, и я бодро выползла из своего шалаша.

Разумеется, я могла из травы и двухэтажный домик сваять, вот только по укоризненному взгляду хозяйки Даротского леса как-то еще не соскучилась. Потому и заказала себе простенький шалашик, правда, с мягкой лежанкой. Гномы легли прямо на землю, я им лишь по коврику из мха вместо перин вырастила.

И вовсе не по вредности, они и от этого отбрыкаться пытались.

– Доброе утро, – встретил меня внимательный взгляд мага, что-то мешающего в незнакомом котелке.

А я-то все гадала, что же там такое гремит в тяжеленном мешке, который притащил в мою спальню счастливый Атаний.

Правда, спорить из-за лишнего груза я не стала, у моей метелки за последние сутки тоже произошло пополнение резерва. Когда хозяйка выяснила, каким образом я летаю, то выдала мне несколько прутиков от дроба. Я сразу же добавила их в любимую метлу и опробовала свое НЛО в деле. Оказалось, что грузоподъемность увеличилась в разы, да и способность к трансформации тоже.

Кстати, о трансформации. Вернувшись с прогулки, я присела на травяной стульчик и задумалась. Вчерашний вечерний полет очень доходчиво показал мне все несовершенство любимого транспорта. Нет, я и раньше это знала, ну так ведь больше чем на часик-другой на метлу и не усаживалась. Да и то в охотку – подняться после зимы к солнышку, к молодому небу, размять в сумасшедших виражах вокруг Лысой горы заскучавшие за зиму косточки.

А вот когда летишь без посадки пять или шесть часов, болтая в воздухе ногами, а сзади томятся два пассажира, при которых ни запеть, ни виражик заложить нельзя, поневоле начинаешь маяться от скуки. Нет, голос у меня, конечно, есть, и когда нужно, даже громкий и командный, но вот для пения на публику он как-то не подходит.

Тем более что ночью мы пересекли широкую реку, за которой, по словам Гарона, разных деревень и поселков насыпано, как падалицы в урожайный год. Не думаю, что им понравятся несущиеся из облаков завывания.

Еще какую-нибудь религию новую организуют, оно мне надо?