Что я слышу? Не могу поверить, уже второй раз герцогиня извиняется передо мной. Леди Генриэтта поистине святая женщина.

– Ты могла заметить, что никто из членов моей семьи не позволяет ничего лишнего в отношении женщин, – продолжала герцогиня, – даже, если эти женщины – служанки.

Зачем леди Генриэтта так много говорит о Роберте, извиняется, а о главном молчит.

– Сэр Норман жив? – слова словно вырвались из глубины души.

Герцогиня оборвала фразу и удивленно посмотрела на меня.

– С Норманом все хорошо, у него ни царапины. Роберт тоже жив, но у него небольшое ранение в плечо. Так что все обошлось.

Напряжение отступило, словно груз упал с плеч. Я с облегчением откинулась на спинку стула. Герцогиня внимательно продолжала смотреть на меня, и на ее лице можно было прочесть удивление и заинтересованность. Но мне было все равно. С Норманом все в порядке и значит – жизнь прекрасна.

– Норман поступил, как настоящий мужчина и джентльмен, – продолжила герцогиня, – я не заметила, как мальчик вырос. Я очень горда тем, что мой сын вступился за честь дамы. Все-таки, мы с отцом воспитали его правильно.

– Вы не сердитесь, что из-за меня сэр Норман рисковал жизнью? Я чувствую себя очень неловко, – робко проговорила я.

– Моя дорогая, конечно, не сержусь. Твоей вины в случившемся – нет. Эти юнцы, словно петухи, распушать хвосты и дерутся, не думая о последствиях. А нам, женщинам, остается только волноваться и надеяться, что все закончится, как в этот раз. А что касается неловкости, то я тоже себя так чувствовала после первой дуэли, произошедшей из-за меня, – улыбнулась леди Генриэтта и ее глаза задорно сверкнули, – я думаю, что из-за такой красивой девушки, как ты, в будущем случится не одна дуэль.

– Что вы такое говорите, леди Генриэтта, – смущенно покраснела я.

– Милочка, ты смотрела на себя в зеркало? Честно говоря, я не удивляюсь такому поведению Роберта, на его месте так бы поступили многие мужчины из тех, что я знаю. За последние месяцы ты похорошела и расцвела.

Я залилась краской и смущенно уставилась в пол.

– Я вижу, ты сильно перенервничала, иди отдыхай. Я скажу Кэтти, что занятий сегодня не будет. Дочка расстроится, но ничего – переживет. Может, после обеда, сходите подышать свежим воздухом, проведаете своих любимцев на конюшне.

Я встала и, поклонившись герцогине, вышла из комнаты. Мне хотелось петь, прыгать и дурачиться, словно маленькой девчонке. Все разрешилось благополучно. С моим любимым Норманом все хорошо. Да и Роберт отделался лишь небольшим ранением, так сказала герцогиня. Какой бы Роберт не был волокита, но мне бы не хотелось, чтобы он погиб от руки лучшего друга, да еще и из-за такой девушки, как я. Пройдя по длинному коридору, я вышла на лестницу, ведущую вниз, и замерла. Навстречу мне шел Норман, улыбка озаряла его лицо. Я улыбнулась и хотела броситься к нему, но вовремя остановилась. За Норманом по лестнице поднималась Марта. Надо научиться сдерживать свои порывы, а то скоро все слуги узнают, что молодой герцог мне не безразличен. А слуги в богатых домах обычно узнают все первыми.

Норман приостановился, поравнявшись со мной.

– Как ты себя чувствуешь? – шепнул он и вслух добавил, – доброе утро, мисс Анна.

– Я то хорошо, а ты как? Ты не ранен? – также тихо ответила я. – Доброе утро сэр Норман.

– Со мной все хорошо, найду способ увидеться позже, – подмигнул мне Норман. – Вы идете заниматься с нашей всезнайкой? – спросил он так, чтобы слышала Марта.

– Леди Генриэтта отменила сегодня занятия, – сказала я, – что-то мне не здоровиться, пойду, прилягу.

– Отдыхайте и набирайтесь сил, – сказал Норман и, пропустив меня, пошел, очевидно, в комнату матери.

Марта поливала цветы, стоящие в коридоре, и остановилась около моей двери. Разговора не избежать. Я сейчас нахожусь в таком сильном смятении чувств, что говорить с людьми не могу. А придется. Хотя, домоправительница должна была слышать о моем недомогании, и буду надеяться, долго болтать не будет.

– Доброе утро, Аннушка. Посмотри, роза зацвела. Какой восхитительный розовый цвет, – сказала Марта и указала на едва раскрывшийся бутон.

– Очень красиво, – сказала я.

– У тебя плохое самочувствие? Может, нужен врач? – озабочено сказала Марта, и положила холодную ладонь мне на лоб, – жара нет, возможно, ты просто устала? – заключила Марта.

– Скорее всего, так и есть. Перемена обстановки, много новых лиц, я полежу, и все пройдет, – сказала я, взявшись за дверную ручку.

– Отдыхай девочка, – мягко проговорила Марта.

Как только дверь закрылась за мной, я оказалась совершенно одна, и стала кружить по комнате в вихре вальса, как тогда в библиотеке с Норманом. Я увидела любимого, даже перемолвилась словечком, и самое главное, он сказал, что найдет способ увидеться. Скоро мы сможем поговорить. Я перестала плясать и прилегла на кровать. Такая мягкая и пушистая, я провела рукой по одеялу, все никак не могу привыкнуть к такой роскоши после монастырских жестких постелей.

Но в тот день остаться с Норманом наедине так и не удалось. Мы ужинали вместе, но поговорить не смогли. Однако его присутствие рядом придавало мне силы, я чувствовала внутренний подъем и уверенность в завтрашнем дне.

Следующее утро прошло, как обычно: завтрак, занятия с Кэтти.

– Мисс Анна, вы пойдете на конюшню? – спросила Кэтти, закрывая учебник по арифметике.

– Сейчас собиралась идти, а то Айлу не видела уже два дня, – сказала я.

– Пойдемте вместе, покатаемся.

Как обычно мы зашли за сахаром к миссис Розе на кухню и получили еще пару булочек в придачу. Ими мы угощаем Джеймса.

– Добрый день мисс Кэтти, мисс Анна, – поздоровался конюх, – я вас уже заждался. Позабыли своих лошадок и меня вместе с ними. Может я, чем обидел вас?

– Доброе утро, Джеймс, – кивнула я.

– Ну что вы, – засмеялась Кэтти, – погода была плохая.

– А сегодня значит хорошая? Будем кататься? – вытирая руки, спросил конюх.

– Еще какая хорошая, прямо весенняя. Солнышко сильнее пригревает, немного потеплело. Скоро будем ездить на лужайке, – сказала Кэтти, указывая рукой, в сторону парка.

– Скоро весна, – задумчиво произнес конюх, – люблю весну, все оживает и мои милые лошадки расцветают, – он погладил белую в яблоках лошадку, стоящую рядом.

Конюх вывел Айлу из стойла. Лошадь уже узнавала меня.

– Привет, моя хорошая, – я погладила лошадку по гриве, – смотри, что мы тебе принесли, – я протянула руку, на которой лежал сахар. Айла лизнула и аппетитно начала жевать лакомство.

Кэтти кормила Снежинку. Потом Джеймс надел на лошадей седла, и мы вместе с Кэтти покатались по конюшне. Я уже сама забираюсь в седло, и даже научилась управлять лошадью. Я полюбила Айлу всей душой. Она смирная и никогда не фыркает.