Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Учитывая, с какой легкостью он отключил и демонтировал камеру в прошлый раз, новая тоже не станет для него проблемой.
Но сейчас мы запираем двери, как бы убеждая себя, что укрепляем свою безопасность, поэтому я жду, когда мама закончит возиться, а потом первой иду по тротуару. В конце улицы она останавливается, оглядывается через плечо и качает головой.
Ступаем на травянистый островок – с приходом весны он заметно посвежел, – и половина ветеранов, увидев мою мать, неловко поднимается на ноги.
Хэппи и Корги выражают свое восхищение свистом.
Мама отвечает им обворожительной улыбкой.
Свистуны замирают, раскрыв рты, а Пирс громко смеется.
– Так вот где Синенькая научилась своим штучкам, – хрипит он, держась рукой за грудь.
Мама устраивается напротив дремлющего Ганни и бросает взгляд на меня.
– Синенькая?
– Кстати, нам действительно пора подкраситься. Мои корни вот-вот достигнут совершеннолетия.
Самое странное в этом мамином походе в павильон – точнее, одна из странностей, учитывая, что сейчас середина рабочего дня – то, что она терпеть не может шахматы. Не играет сама, не любит смотреть, как это делают другие, и даже слышать о них не может. Однажды даже отменила на неделю нашу подписку на кабельное телевидение, чтобы папа не смог заставить ее посмотреть документальный сериал о знаменитых играх и игроках. То, что она сидит сейчас за столом и с едва скрываемым изумлением наблюдает за ходом партий, объясняется не проснувшимся вдруг интересом к игре, а заботой обо мне.
Мама – не наседка, не надзирательница, но иногда человеку необходимо знать, что те, кого ты любишь, в порядке, что они рядом, и ты даже можешь протянуть руку и дотронуться до них.
Через некоторое время после того, как Ганни, проснувшись, представился маме, неподалеку от павильона останавливается полицейская машина с темно-синей полосой. Все без исключения ветераны выпрямляются, сидевшие спиной к автостоянке оборачиваются. Из машины выходят двое в пухлых черных жилетах поверх формы и с горчичным кантом на брюках.
Некоторые из ветеранов узнают их и расслабляются.
– Пирс, Хорхе, – говорит старший из двоих, полицейский с совершенно седыми волосами. – Вы как сегодня?
– В порядке, тепло да сухо, – отвечает Хорхе. – А вы, Лу? Вас-то каким ветром сюда занесло?
Лу достает из заднего кармана блокнот размером с ладонь.
– Слышали от кое-кого из соседей, что у вас тут Лэндон Бернсайд бывает.
Бернсайд?
Мама тычет меня кулаком в бедро.
Корги потирает нос.
– Ну да, верно, бывает у нас один Лэндон. Фамилии, правда, не знаем. Обычный такой парень. Вежливый, ничем не примечательный.
Напарник Лу показывает фотографию, и на ней, да, Лэндон, хотя иного никто и не ждал.
Корги кивает. Некоторые из стоящих рядом его поддерживают.
– Точно, он. Что натворил? – На меня Корги не смотрит, но другие, Йелп и Стивен, поглядывают.
– Прошлым вечером нашли мертвым дома.
В голове у меня вспыхивают белые огоньки, но яснее не становится, а мигание только слепит. Мама тычет меня пальцем в ребра. Я закашливаюсь. Из моргающих цветных пятен проступает, возвращаясь в фокус, мир.
– Как его убили? – спокойно спрашивает мама. – Можете сказать?
Полицейские обмениваются взглядами и пожимают плечами.
– Пока не ясно. Нашли его не сразу, он уже пролежал какое-то время мертвым. Судмедэксперт пытается выяснить, что с ним сделали.
– Что с ним сделали, – повторяет мама. – То есть вы подозреваете преступление.
– Да, мэм.
Она постукивает меня пальцем по запястью и, когда я поворачиваюсь, кивает в сторону парковки.
– Я расскажу им, а ты пока позвони.
– Мэм? У вас есть информация по мистеру Бернсайду?
– Могу лишь сказать, что ФБР разыскивает его в связи с проводящимся ими расследованием. – Голос у нее сильный, ровный и уверенный, как на работе.
Встаю из-за стола и, стараясь оставаться в поле зрения полицейских, отхожу на несколько шагов в сторону. Руки дрожат, и телефон дважды едва не выскальзывает из пальцев, пока я не беру его удобнее.
Минутой позже из трубки слышится грубоватый голос Эддисона.
– Привет. Проверяешь?
– Фамилия Лэндона – Бернсайд.
– Фамилия? Отлично. То есть… черт, Прия, как ты узнала его фамилию?
Я давлюсь смехом.
– Его убили. Нашли мертвым вчера вечером.
– Кто? Местные копы?
– А кто ж еще?
– Передай, пожалуйста, им трубку.
Полицейские смотрят на меня, хотя Лу при этом внимательно слушает маму. Я подхожу к ним и протягиваю трубку.
– Это специальный агент Брэндон Эддисон. Хочет поговорить с вами.
Напарник Лу настороженно смотрит на меня, потом бережно, словно боится, что я рассыплюсь от его прикосновения, берет телефон и отходит на несколько шагов. Наверное, он представляется, но этого я не слышу. Сесть не успеваю – мама протягивает мне свой телефон.
– Позвони агенту Финнегану. На всякий случай.
Я киваю, снова удаляюсь от столов и набираю номер, который дал нам агент Финнеган. Отхожу. Обычно я связываюсь с ним по электронной почте, хотя в последнее время о каждой новой доставке цветов сообщаю эсэмэской. В ожидании ответа считаю гудки.
– Агент Финнеган, – резко, почти отрывисто бросает он.
– Сэр, это Прия Шравасти. Человек, преследовавший меня, Лэндон, найден мертвым вчера вечером у себя дома.
Он роняет себе под нос с полдюжины китайских ругательств.
– Вопрос покажется вам грубым, но, поймите, я обязан задать его и…
– Полиция не знает, когда он был убит, поэтому я не могу сказать, где мы тогда находились.
– Вы проинформировали Хановериана?
– Один из местных копов разговаривает сейчас по телефону с Эддисоном.
– Хорошо. Я получу у него контактную информацию, и мы попросим разрешить нам допуск к телу и на место преступления. Вам ничто не угрожает?
– Мы с мамой в шахматном павильоне. – Последнее заявление не совсем верно, поскольку не является в полной мере ответом на вопрос. Но ничего другого я предложить ему не могу.
– Как только полицейские отпустят вас, возвращайтесь домой и оставайтесь там. Если не уверены в своей безопасности, поезжайте в Денвер и остановитесь в отеле, только сообщите мне, в каком именно.
– Есть, сэр.
– Прия?
– Да, сэр?