Жорик залез на высокий стул, затянул петлю, но медлил, не решаясь сделать последний шаг.

– Долго думаешь, Жорик.

Я подошёл к окну, стукнув по стеклу костяшками пальцев.

– Самойлов? Пусть твои заберут и отправят Жорика…

Раздался грохот упавшего стула. Сдавленное сипение. Хруст. Больше мне здесь нечего было делать. Я вышел из комнаты под предсмертные хрипы насильника.

Я с бешено колотящимся сердцем наблюдала, как Дашку погрузили в автомобиль и увезли. Я не хотела верить в то, что она сама могла добровольно участвовать в этом… Но факты говорили об обратном. Она не связана и не побита.

Я вспомнила разговор с её мамой и открывшуюся правду о том, что она врала, якобы платит мне за комнату. Вспомнила её постоянные ночные гуляния и проблемы с учёбой… Вспомнила разговор с однокурсницей и фотографию, где Дашка снята в обнимку с этим мерзким уродом. Дашка оказалась слабохарактерной, увлекающейся не тем, чем надо…

Мне было жаль глупышку. Я надеялась, что лечение ей поможет… Влад обещал разместить Дашку в лучшую клинику. И я ему верила. Отчаянно хотела верить в то, что у нас с ним всё получится. Сейчас все обиды и размолвки остались позади. А что будет дальше?.. Зависит только от нас самих.

Я увидела высокую, широкоплечую фигуру Владлена, идущего к машине. Выбежала и обняла его так, словно не видела вечность. Он был странно спокоен.

– А где… этот?

– Его накажут. Обязательно, – ответил Владлен, но по его голосу я поняла, что насильник уже наказан.

– Влад? – спросила я.

– Ничего страшного, Лиса. Он сам себя наказал. Своими руками. С Димой всё в порядке, – прошептал Влад, целуя меня в макушку.

Только сейчас я заметила, что неподалёку от нас остановился Дима. Глаз заплыл, на лбу – шишка, но живой. Я вывернулась из объятий Владлена и подошла к другу, порывисто обняв его. Дима зашипел:

– Рёбра-а-а, Алис.

Дима отстранился и осторожно обнял меня за плечи.

– Я налажал. Надо было сразу уходить, как только адрес узнал. Но я решил немного погеройствовать. Он меня заметил, спросил, что мне здесь надо. Я наврал, думая, что удалось его обмануть. Ничего подобного, как видишь.

Я обернулась на Влада. По его потемневшим глазам я поняла, что ему неприятно видеть, как меня обнимает другой мужчина. Я высвободилась из объятий друга. Влад подошёл к нам, сказав через секунду:

– Спасибо, Дима.

– За что? – ухмыльнулся Дима. – За то, что я делал всё то, что должен был делать ты? Что именно я был рядом все эти годы, поддерживая Алису?

– За это – прежде всего, – сказал Владлен без тени улыбки.

Я видела, что ему тяжело дались эти слова, но он переступил через себя.

– Можешь начинать раскручиваться в столице, – сказал Влад, – не буду мешать.

– О, как! Покупаешь меня?

– Признаю ошибки, – возразил Влад, протягивая руку Диме.

– Ты неплохо испортил мне жизнь, – заявил Дима, но, немного помедлив, пожал протянутую руку. Потом друг перевёл взгляд на меня, грустно усмехнувшись. – И всё-таки он? Да, Алиса?

– Дима… Ты для меня самый лучший. Но друг, – ответила я, – а Влада я люблю… Я не один раз говорила тебе об этом.

Влад прижал меня к себе, зарываясь носом в волосы, прошептав: «Я тебя больше жизни люблю, Лиса…»

– А ты понимаешь, что ты не заслуживаешь? – пытливо спросил Дима, глядя на Влада. – Ничего! Ничего из того, чем она тебя одаривает, ты не заслуживаешь!

– Ты рассказываешь об этом мне? Я понимаю. Гораздо лучше тебя.

– Если бы любили по заслугам, – покачал головой Дима, – я был бы бесспорным лидером.

– Но любят вопреки, – тихо ответила я, понимая, что Владлен – единственный мужчина в моей жизни. Был, есть и останется им навсегда.

– Всё закончилось? – спросил Дима. – Я… Чёрт… Я не буду говорить «рад за тебя, Алиса». Я ни хрена не рад, потому что ты выбрала Влада. Но я всё-таки хочу, чтобы ты была счастлива. И я понимаю, что не стану для тебя чем-то большим, чем плечо друга. Поэтому… Спасибо за разрешение расширяться в столице, но я переберусь в Рязань. Надеюсь, что смогу думать о тебе чуть реже, чем каждую минуту… И надеюсь, что твой… – Дима усмехнулся, – муж тебя больше не выбросит, как сломанную игрушку.

– Не выброшу. Теперь ни за что. Скорее отгрызу себе руку. Я хочу, чтобы Алиса была счастлива со мной.

– До больницы меня хотя бы подбросят? – спросил Дима.

– Самойлов! – позвал Владлен. – Размести парня с комфортом.

Дима пошёл в сторону одного из чёрных внедорожников.

– Можем отправляться в гости? – отозвался Олег.

– Да. Пусть Ника спеленают. Я с ним побеседую.

– Никита? – спросила я, заглядывая в лицо Владлена.

– Это была его идея. Шантажировать меня фотографиями. Никита и тот… братья, сводные… Ох, Лиса… У меня не семья, а настоящий рассадник ублюдков. Мне от них вовек не отмыться.

Владлен стиснул меня, запрокинул мою голову и прижался к губам. Жадный, глубокий поцелуй заставил меня покачнуться. Небо и земля поменялись местами, принявшись плясать в хороводе.

– Мне кажется, что я сейчас упаду, – прошептала я, отрываясь на мгновение от губ Влада.

– Падай в мои объятья. Я тебя поймаю. И не отпущу, – ответил Владлен, глядя на меня с любовью.

«Поздравляю с годовщиной свадьбы!» – прочитала я вслух сообщение от Даши.

Всего несколько слов, но я рада даже этому. Даша всё ещё находится в клинике для лечения от наркотической зависимости. Самойлов оказался прав: тогда Дашу не подсадили на наркотики, она уже баловалась ими. Затянулась в это болото, участвуя в постоянных тусовках… Я верила в то, что Дашка однажды избавится от зависимости раз и навсегда. Мне кажется, что прогресс уже был. Главное, чтобы она сама захотела с этим завязать и стать свободной.

– О чём задумалась, Лиса?

Влад подходит сзади, обнимая меня. Ладони гладят немного округлившийся животик. Чуть-чуть колкая щетина царапает плечо.

– Ты не брился?

– Нет ещё. Ты же говорила, что нравится?

– Нравится, только немного саднит от твоей щетины.

– Где? Здесь? – большой палец Влада скользит по моим губам. – Или немного ниже?

Прежде чем я успеваю ответить, пальцы Влада проворно ныряют под резинку пижамных шортиков. Он начинает растирать меня своими пальцами, посасывая мочку уха. Пальцами второй руки Влад забирается под маечку, лаская затвердевшие соски.

– М-м-м… Даже не знаю… Кажется, что теперь ничего не саднит, – постанываю я, плавясь от ритмичной ласки.