– Не близкие. Я его последний раз на похоронах видела.

– Он в курсе, что Тамара его родная мать?

– Я не говорила ему. И Тамара тоже не говорила. Но он в курсе.

– Откуда?

– Не знаю. Просто на похоронах Жора спросил: «Это и есть моя настоящая мамаша, да?»

– Что ты ему ответила?

– Ничего. Я не стала ничего ему говорить. Он ушёл. Больше я с ним не разговаривала. Он не самый благодарный и не самый общительный сын.

– Да неужели? Где он может быть?

– Не знаю.

– Знаешь. Откуда ты его вытаскивала, когда у него были проблемы с наркотиками? Говори!..

– Домик в дачном посёлке, – нехотя призналась Наталья, назвав адрес, и встрепенулась. – Что он натворил?

– Много чего. Значит так… Сейчас тебя проводят на вокзал и дадут денег. Ты покупаешь билет…

– Куда?

– По хрен куда. Хоть во Владивосток. Ты уезжаешь. И больше я о тебе ничего не слышу. Как и ты обо мне. Так будет лучше. Ясно?..

– А Жора?

– Тебе ясно? – с нажимом повторил я.

Наталья согласно закивала. Быстро-быстро. В глазах плескался страх. Самойлов дал знак своим людям. Наталью увели.

– Откуда Жора мог узнать? – поинтересовался Самойлов вслух, как будто размышлял.

– Вариант только один. Никита. Если Тамара даже своему пасынку, то есть мне, отправила предсмертное послание, то своему родному сыну явно рассказала о брате. И предполагаю, что Никита узнал обо всём намного раньше.

– Логично, – кивнул Самойлов и перевёл взгляд на экран сотового телефона, – сообщили, что Никиту нашли. Он сейчас у одной из своих «подруг» зависает.

– Не улизнёт? Может, прижать?

– Не стоит спугивать раньше времени. Мои ребята держат его под наблюдением. Расслабляется парень. На полную катушку.

– Хорошо. Сначала навестим Жорика.

До дачного домика мы доехали быстро. Уже рассвело, но кругом стояла тишина. К дому подъезжали на минимальной скорости. Самойлов дал знак своим людям, остановив меня движением руки.

– Вам, Владлен, лучше не соваться. Пусть мои сначала всё проверят, зачистят территорию, если понадобится.

Двадцать одна минута. Ровно столько прошло до того момента, как Самойлову сказали, что можно заходить без проблем.

– Влад? – забеспокоилась Алиса. – Мы пойдём туда вместе? Сестра жива?

Самойлов отнял телефон от уха, кивнув:

– Можете заходить. Жорика скрутили… Девчонка жива.

Алиса нетерпеливо выскочила из салона автомобиля.

– Алис! – перехватил я её за руку. – Посиди в машине?

– Влад! Там моя сестрёнка! Именно из-за меня она оказалась втянутой во всё это! Я должна её увидеть… Тем более, начальник службы безопасности сказал, что всё спокойно.

– Ты из меня верёвки вьёшь, Лиса, – вздохнул я, крепко зажав её ладошку между своих.

Мы вошли в двухэтажный деревянный домик. Жорика, по словам Самойлова, связали и заткнули рот, держа в подвальном помещении.

– Девчонка на первом этаже. В спальне.

Алиса дрожала от нетерпения. Едва не плача, она переступила порог спальни и застыла.

– Даша? – недоверчиво спросила она.

– Влад, что с ней? Влад!.. – крикнула Алиса, кидаясь к сестре.

Вопреки нашим ожиданиям Дашка не была ни связанной, ни побитой. Она лежала, блаженно улыбаясь и посмеиваясь. Масляный взгляд глаз был устремлён в потолок. На сгибе локтя левой руки виднелись характерные маленькие синяки. На тумбочке рядом с кроватью валялся шприц и жгут.

Мимо нас протиснулся Самойлов, подойдя к Даше.

– Живая. Кайфует.

– Её подсадили на иглу, да? – всхлипнула Алиса.

– Придёт в себя, поговорим, – заметил Олег, дав знак охране поднять девушку.

– Али-и-иса-а-а? Ты? – захлопала глазами Даша, немного приходя в себя. – Уже всё, да?..

– Дашка! Тебя били? Тебе угрожали? – хлопотала Алиса около сестры.

Даша хихикнула, отрицательно мотнув головой.

– Алиса, тебе лучше дождаться, пока она придёт в себя, – обнял я Алису за плечи.

– Но…

– Даша сейчас не способна и двух слов связать. Потом поговоришь с ней. Но, судя по всему, её не держали насильно.

– А фото? – всхлипнула Алиса, провожая глазами охранников, выносящих Дашу на руках.

– За дозу они и не такое скажут и сделают, – подал голос Самойлов, – не первый раз такое вижу. Даша явно не первую неделю «на игле».

– Девчонку в клинику, – сказал я, – лучшую, что есть. Пусть промоют её, как следует, поговорим на свежую голову. Выясним, кто кого похитили и похищал ли вообще…

Алиса цеплялась за мои плечи, плача.

– А Дима? – спросила она. – Дима должен был проследить за этим…

– Я спрошу. Олег, пусть проводят Алису.

– Влад, – протестующе уставилась она на меня.

– Лиса. Я решу проблему. Выясню и расскажу тебе.

Алису увели из домика.

– Где этот мудак? – спросил я.

– В подвале.

Самойлов двинулся вперёд. Мы спустились по лестнице. Жорика держали связанным, уткнув лицом в пол.

– Поднимите его, – попросил я, – посадите на стул и выйдите.

Просьбу выполнили.

– Выйдите все, – сказал я, глядя на Самойлова.

– Владлен Егорович…

– Я в курсе. Иди.

Как только за последним ушедшим захлопнулась дверь, я подскочил к Жорику, ударив его кулаком по лицу. Он зашатался и упал вместе со стулом, поднялся на четвереньки, разглядывая меня. Те же водянистые глаза, что у Тамары и Никиты, острое треугольное лицо. Татуировка на всю руку: змеи от плеча до костяшек на кисти. Он. Мразь.

Я вынул кляп изо рта Жорика, расхаживая около него.

– Рассказывай, Жора.

Жорик усмехнулся.

– Что именно тебе рассказать? Как я несколько лет назад твою девку пялил?

– Это ты на зоне расскажешь. Своим сокамерникам. А потом тебя отлюбят всей компанией. Таких, как ты, на зоне любят. Я сделаю всё, чтобы твоя жизнь в камере была невыносимой.

Глаза Жорика забегали. Он сразу понял, что я не шутил. Кадык беспокойно задёргался.

– Я не…

– Заткнись. Если расскажешь всё, предложу тебе другой вариант.

– Какой?

– Это ты узнаешь потом. Но скажу сразу, что по нему твоя жопа не превратится в чёрную бездонную дыру, куда ныряют все, кому не лень.