Я сидел, намертво прибитый к месту гвоздями. Я был не в силах пошевелить и пальцем. Алиса… Девочка моя… Боже!.. В каком аду ты жила все эти годы? Как я клеймил её своей ненавистью, вышвырнул из квартиры, даже не дав возможности объясниться…

Я вспомнил, как орал ей в лицо, пихая деньги: «Держи, тварь. Достаточно? Или заплатить тебе ещё?» Перед глазами стояло, как Алиса отпихивала от себя эти деньги, как будто они были заразными. Как она цеплялась пальцами за мои брюки, стоя на коленях, мычала, давясь рыданиями, была не способна выдавить из себя даже слова. Умоляла меня своим взглядом, дрожала и икала от рыданий… А я…

– Освобождай квартиру немедленно. Ключи оставишь у моего человека. Он приедет в шесть. У тебя два часа на то, чтобы исчезнуть из моей жизни.

– Вла-а-а-а-ад… Пожалуйста-а-а-а!.. Вла-а-а-а-ад…

– Два часа. Или я сплавлю тебя в бордель к таким же шалавам. Два часа, Алиса.

Я сжимал телефон Тамары в руке и понимал, каким мудаком и куском дерьма оказался… Нет, не отец, приказавший провернуть это. И не мачеха, малодушно промолчавшая, побоявшаяся идти против отца. Самым последним законченным мудаком оказался я сам. Я не дал сказать и слова любимой, но зато забил в крышку гроба последний гвоздь. Я малодушно ушёл. Я отправился бухать по барам и мотаться по городу. Я заливал спиртным боль, у которой оказалась фальшивая основа. И не они все, заговорщики, виноваты в произошедшем, но я сам.

Я обещал изменить жизнь Алисы к лучшему, рассказывал о своей любви. Но оказался в итоге недостойным даже смотреть в её сторону. И всё это сказанное мной… После встречи, блядь. Как же хуёво! И даже если она пришла в мой дом отомстить, у неё есть на это право. Я уже пожалел, что разбил бутылку с отравленным пойлом. Я бы осушил её до дна сейчас, зная правду… Но сначала… Лисонька моя, постой! Я должен попросить прощения у неё за всё.

Я поднялся с пола и набрал её номер. Не отвечает. Не отвечает! Чувствую себя конченым уёбком, опять пошедшим по тому же пути. Вместо того, чтобы выяснить правду, в очередной раз вытолкал Алису взашей и принялся крушить всё вокруг.

Я торопливо вышел из кабинета, позвонив Самойлову.

– Олег, найди мне Алису. Живо.

– Да, Владлен Егорович. Еду за ней. Она в такси. Я же и звонил сказать вам, что…

– Всё потом, Олег. Останови такси. Перегороди дорогу, взорви её, захвати машину. По хрен. Останови её. Я выезжаю. Скажи только куда?

– Взрывать дорогу не придётся, – остудил мой пыл Олег, – просто прижмём такси к обочине. Будет сделано…

Я выслушал, куда нужно ехать, и сорвался с места, проклиная всё на свете. Но прежде всего я проклинал себя. Покаяние Тамары было поздним. Очень поздним… Если бы она сказала об этом чуть раньше. Хотя бы немного… И её молчание, относительно того, кто это сделал… Она знала, кто. Знала, но унесла с собой в могилу эту тайну. Кто-то из людей отца. Блядь!

Я своими руками убью того, кто это сделал.

Через сорок минут я был на месте. Такси отправили прочь. Алиса сидела во внедорожнике Самойлова на заднем сиденье. С обеих сторон сидели охранники. Алису трясло, она то и дело вытирала ладошкой слёзы. Наверное, она вообразила себе худший сценарий из всех возможных.

– Самойлов, спасибо. Дальше я сам. Уезжайте.

– Нужно поговорить, Владлен Егорович.

– Потом, Олег. Сначала – Алиса. Это важнее. Важнее всего.

Самойлов дал знак своим, они послушно вылезли из салона автомобиля. Я потянулся к Алисе. Она испуганно отпрянула, вжавшись спиной в кожаное сиденье. Я взвыл от отчаяния, упёршись лбом в её колени.

– Прости, Лиса… Прости, родная. Я всё знаю о том, что произошло несколько лет назад. Я только что узнал… Прости меня, пожалуйста.

Алиса спрятала лицо в ладонях, плача. Её тело разом обмякло. Она сидела на заднем сиденье и рыдала, раскачиваясь. А я понимал, что не имею права даже пачкать её своими прикосновениями, что недостоин дышать с ней одним воздухом.

– Алиса, пожалуйста… Можно? Я хочу всё исправить…

– Ничего! Ничего не исправить! Абсолютно…

Я знал, что не имею права просить её, но всё же умолял, твердил одно и то же. Потом, плюнув, подтянул её к себе и вытащил из автомобиля. Я сжал её в объятиях, замерев на несколько бесконечно долгих мгновений.

– Ты ненавидишь меня, Лиса? Я недостоин даже твоей ненависти… Прости.

Внедорожник Самойлова, заурчав мотором, сорвался с места. Мы остались одни. Я прижимал к себе Алису изо всех сил, но бережно. Так, словно боялся сломать. Я уже сломал её однажды, слепо пойдя на поводу лживых наговоров. Просто поверил тому, что подсунули мне под нос. Потому что все кругом твердили мне в один голос, что Алиса – дешёвка, ждущая удобного момента, чтобы наставить мне рога, что она так охотно принимает мои дорогие подарки, потому что мои деньги – это её цель…

– Лисонька, чёрт… Я был слеп. Я не дал тебе шанса сказать. Я ошибался всё это время…

– Отпусти, Влад. Пожалуйста, отпусти…

Алиса толкнула меня ладошками в грудь. Я медленно разжал объятия, поставив её на землю, и тут же опустился на колени, обхватив её ноги.

– Не могу… Делай, что хочешь. Но не могу тебя отпустить. Не хочу. Не-е-ет… Только не сейчас… Пожалуйста…

Я как одержимый, цеплялся пальцами за подол платья, прижимаясь лбом к её коленям. Я исступлённо целовал ткань платья, чувствуя тепло нежной кожи. Вдыхал сладкий аромат и не мог позволить Алисе сделать хотя бы один шаг прочь от меня. Только не так… Узнать всё, чтобы вновь потерять? Ни за что!

– Я сделаю всё, что угодно. Лисонька, любимая моя… Только дай мне шанс… Я постараюсь исправить всё, что сделал. Я всю землю переверну ради тебя…

Мне казалось, я оглох. Я что-то говорил, но не понимал, что именно говорю. Умолял, стоя на коленях. Я молился ей о прощении, как не молился никогда в своей жизни. Хватал её тонкие пальцы, прижимая их к своему лицу. Они почему-то были мокрые и солёные от слёз. Не сразу до меня дошло, что это плачу я сам. Меня раздирает на части от того, как я был несправедлив к Алисе.

И всё равно я хочу быть с ней… Хочу этого больше жизни.

Алиса попыталась сделать шаг назад, вырвавшись из моих рук. Правильно. Я – худший подарок судьбы из всех возможных, но как же сильно я её люблю!.. До боли, до острой рези и ломоты во всём теле… Мне нужно так мало, прикоснуться к ней хотя бы так. Я успел поймать её за щиколотку и прижался губами к ноге, целуя кожу чуть выше ремешка туфли.

Я валялся в грязи у её ног.

Но ни одна грязная лужа не остановила бы меня. Бесконечное «прости» на повторе, которое отпечаталось в моей голове. Я как заевшая пластинка, не могу заставить себя сойти дальше этого места…

– Лиса-а-а, я мудак… Хочешь бей меня? Кричи, оскорбляй… Я заслужил. Я заслужил все казни мира… Я заслужил всё дерьмо… Заслужил проклятия. Я заслужил всё, кроме тебя. Ты – единственная для меня… Ты хотела меня убить? Мне кажется, что я не достоин даже этого. Я никто без тебя… Прошу…