Развлёкся бы с тобой, да и выпихнул, чтобы не отвечать ни перед кем. Совершенно искренне не считал бы, что поступил плохо, ведь ты же сама бы с ним поехала в его затхлом фургоне. — Он улыбался точно также радостно, как и при встрече возле Сада Свиданий. Во весь свой зубастый рот.

Я разозлилась. — Никуда бы я ни с кем не поехала! С тобой же не пошла гулять?

— Тебя охранители не пустили. А так, ты бы пошла. Ты же хотела. Я понял сразу.

— Какие ещё охранители? У меня их нет.

— Точно, — согласился он. — Случись что серьёзное, все эти охранители мигом бы испарились. Так и бывает обычно. Я же говорю, тут каждый за себя.

— А если бы я пошла с тобою? — меня вдруг увлекла такая игра. — Что было бы?

— Я показал бы тебе дом в столице, где у меня есть маленькое жильё. Пригласил бы в гости. Накормил твоими любимыми пирожными. Я их специально припас для тебя. А потом не отпустил бы от себя никуда. Вернее, ты сама не захотела бы со мною расстаться. Уж поверь. Но на край континента точно бы не отвёз. Отвёз бы туда, откуда ты не захотела бы уже возвращаться назад.

— Куда?

— К нам. В подземный город. А потом показал бы тебе горы с высоты птичьего полёта.

— Ты точно так сделаешь?

— Конечно! Давно бы уже катались с тобой, не бегай ты от меня.

— Когда же я бегала от тебя?

— А в Саду Свиданий для чего вцепилась в свою глупую подружку? Почему не турнула того самозваного охранителя? И потом удрала отсюда в то утро после ночного урагана, когда я уже решил взять тебя с собой на прогулку. Я оделся, вышел не спеша, думая, что ты с Гелией завтракаешь, а тебя и след простыл! Гелия сказала, что ты была страшно перепугана и не хотела даже остаться ради завтрака. Ну, не переживай, заоблачные полёты у нас с тобой впереди. А то, что ты называешь меня многоликим, так сама здешняя жизнь вынуждает меня быть таковым. Это же неизбежная адаптивность к условиям мира, где я чужак. Ведь так назвал меня твой приятель? Он попал в точку. Хотя имел в виду он нечто другое. Он же решил, что я бродячий фигляр.

— Кто? — я понимала далеко не все его слова в те времена.

— Акробат, ты же сама так думала.

Перед тем как уйти, он предложил мне неожиданное по любому. Встретиться нам завтра на том самом мосту, на котором он и отслеживал меня когда-то. Я замялась, заволновалась, заметалась своей душой, едва не задыхаясь. Впервые мне назначали свидание! Поскольку купальный сезон уже прошёл, там было пустынно, и мы могли бы прогуляться вдоль реки без ненужных свидетелей.

Прогулка на Дальних Песках

На другой же день, когда Ихэ-Ола едва-едва перекатилась через зенит в другую половину небосвода, я неслась в сторону моста, на бегу поражаясь тому, что он выбрал для свидания светлый день, а не вечер. Но тут же решила, что это вполне объяснимо его желанием прогуляться и полюбоваться на практически нетронутую природу столичной окраины. Взбежав по ступеням наверх, я сразу же увидела, что он там, в самом конце моста. С усилием преодолевая учащённое сердцебиение, я какое-то время стояла у ограждения, глядя в перспективу реки, делающей изгиб там, где и мерцали в дневном серебре довольно облачного дня бесконечные «Дальние Пески». Внизу, на плоту, какая-то девушка, стоя на коленях, склонилась над водой, полоща тряпьё. Её волосы были упрятаны под тюрбаном, но гибкая узкая спина и быстрые движения выдавали юный возраст. Я обратила внимание на странную деталь её одежды, красный корсет.

Рудольф сразу же увидел меня, но ждал и не трогался со своего места, видимо, чуя на расстоянии моё волнение и давая время на то, чтобы я успокоилась. Свою машину, как он мне объяснил потом, он оставил у входа в заброшенный парк, на городской улице. Он встретил меня радостно, но сдержанно в своих проявлениях. Всего лишь пожал мою ладонь, а потом осторожно погладил саму руку чуть повыше локтя.

— Будем купаться? — спросил он, заглядывая мне в глаза, напоминая мне тот самый день, когда мы встретились впервые. Я обескураженно ответила, что вода пока что не прогрелась до нужной температуры, поскольку сейчас наступил сезон, когда в верховьях реки бьют из-под глубинных пластов ледяные гейзеры, сильно охлаждая воду. И я не подумала, чтобы захватить купальное платье.

— Зачем оно тебе? — спросил он и добавил, что вода, по его мнению, отличной температуры. Но раз я не хочу учиться плаванью, то и отложим до лучших времён. Мы пришли к тем самым брёвнам, что остались от когда-то разобранного и прежнего моста. Древесина лакового дерева, хотя и тронутая трещинами поверху, отлично сохранилась, и кто-то, видимо, оставил её для каких-то нужд, не вывез сразу, — брёвна были перетянуты проволочным каркасом, — но отчего-то так и забросил на берегу. Ползучие заросли поглотили большую часть бережно сложенной, впечатляющей конструкции, используемой уже местной детворой для рискованных игр. Он ловко вскарабкался на самый верх слежавшегося за немалое время, уступчатого нагромождения, откуда протянул мне руку. Я с опаской взобралась следом. Расстелив свою куртку поверх брёвен, он усадил меня рядом с собой. Никогда в жизни не испытывала я такой теплоты, отрады и странной тишины в душе, отчего-то чувствуя, что он испытывает то же самое.

— Тот военный, что побежал за тобой в тот вечер, догнал тебя? — спросила я.

— Догнал, — ответил он. — Ведь я еле плёлся, надеясь вернуться, когда твои знакомцы пошли бы своей дорогой. Ты можешь и спросить, чего я ушёл и бросил вас, но ведь тебе и твоей подружке ничего не угрожало. К чему было затевать побоище?

— Что же тогда ты не вернулся?

— Так мне пришлось скинуть того придурка с кручи в реку. А потом вытаскивать его же за волосы и спасать. Он плохо плавал или же так ударился, что едва не захлебнулся.

— Не зря он хвалился своей шевелюрой, она ему пригодилась… Он тебя поблагодарил за спасение? — я отлично чуяла, что он говорит правду и это не бравада.

— Обещал убить, когда найдёт в ближайшее же время.

— А если найдёт в самом деле?

Он хмыкнул, — Вряд ли он успел разглядеть меня толком, к тому же пережитый стресс будет для него поводом включать голову хоть иногда. У этих агрессивных вояк хорошо развит рефлекс остерегаться тех, кто способен им