Он догадывался, что к закату пересек границу между Лигурией и Пьемонтом. Горы сменились холмами, покрытыми виноградниками. Ему предстояло срезать небольшой юго-восточный край этой области, где когда-то правили короли Савойской династии и которая теперь принадлежала Наполеону. Завтра Дариус доберется до Ломбардии и плоских пространств дельты реки По.

Когда вдали показался старинный город Буссала, он остановился, глядя на дома, разбросанные по зеленой долине у подножия гор.

«Какое же это унылое и захолустное место». — подумал Дариус, спешиваясь. После долгого дня в седле тело его ныло. Он свел усталого серого коня по холму вниз и решил поискать место для ночлега.

Проведя день в походе по лавкам, весьма, надо заметить, успешном, Эль и Серафина вернулись с ворохом покупок, завалившим открытое ландо. Когда их экипаж медленно покатился по подъездной аллее дворца, его встретили шум и грохот барабанов. На плацу перед дворцом, между двумя ведущими к нему идеально прямыми широкими аллеями, проходил военный парад.

Одетые в щегольские мундиры солдаты производили сложные экзерсисы с оружием. Парадные ружья сверкали в лучах заходящего солнца, когда их крутили над головой и перекидывали с плеча на плечо. Серафина увидела на краю поля князя Туринова, стоявшего впереди небольшой толпы зрителей. Вздернув подбородок, заложив руки за спину, он критически наблюдал за тем, как его командиры муштруют солдат. — Газеты писали правду. У него действительно армия великанов, — почтительно прошептала Эль, глядя на высоченных русских.

— Он демонстрирует нам свою силу, — отвечала Серафина, охваченная тревожными предчувствиями.

Заметив их, Анатоль сорвал шляпу и отвесил элегантный поклон. Волна холода пробежала по телу Серафины, но она подняла руку в ответном приветствии.

Через несколько минут она и Эль шли по дворцу. Серафина весь день покорно ждала своего часа, но теперь потребность видеть, осязать Дариуса стала нестерпимой. Подойдя к дворцовому управителю, принцесса осведомилась, где Сантьяго, но Фалькони ничего не знал.

Серафина растерянно взглянула на Эль:

— Где он может быть? Мы должны отыскать Алека. Ему наверняка это известно.

Эль прикусила губу.

— Мне не хочется это говорить, Стрекозка, но… возможно, Сантьяго уехал. Если его чувства к тебе так глубоки, как он заставил тебя поверить, ты должна признать, что ему будет трудно наблюдать, как ты выходишь замуж за другого.

— Он бы не покинул меня… пока! Только не сейчас, когда знает, что бесконечно нужен мне именно во время свадьбы. О Господи, Эль! — Серафина, побелев, судорожно вцепилась в подругу. — Что, если Туринов сделал с ним что-то ужасное?! У них вчера была жуткая драка. А ты же видела этих гигантских солдат Анатоля…

— Успокойся. Мы отыщем его. Не делай поспешных выводов, пока мы не разузнаем больше. Это ведь в духе Сантьяго — исчезать без предупреждения.

Принцесса прижала ладони к груди.

— О Господи, мне сейчас станет плохо…

— Возможно, твой отец послал его с каким-нибудь секретным поручением. Серафина ахнула:

— Эль, ты гений! Да, такое вполне возможно! Пойдем же. Папа наверняка знает, где Дариус.

Наконец они добрались до зала королевского совета, и Серафина, широко распахнув двери, ворвалась туда, готовая к бою.

— Папа, куда ты послал… — Она вдруг смолкла. Перед отцовским столом, между двумя креслами, стоял Алек. При появлении принцессы он обернулся, бледный как полотно. Шляпу Алек нервно теребил в руках. Лазар, уставившийся в окно, даже не взглянул на дочь. Эль тихо встала рядом с принцессой, робея оттого, что находится в зале королевского совета.

— Что происходит? — задыхаясь, спросила Серафина. — Папа, где Дариус?

Отец, не отвечая, не шевелясь, продолжал смотреть в окно.

Она сделала шаг к нему.

— Папа? — Грудь Серафины сжало предчувствие беды.

— Алек? — с мольбой проговорила она.

Молодой лейтенант бросил робкий взгляд на неподвижную фигуру короля, потом перевел его на Серафину.

— Мне очень жаль, ваше высочество.

— Где он? Где Дариус? Наконец король повернулся к ним.

— Алек подозревает… Мы постарались сложить эту головоломку, и получается… То, что я сейчас тебе скажу, не Должно выйти за пределы этой комнаты.

— Да, папа. Так в чем дело? — уже не надеясь на лучшее, выдохнула принцесса.

— Дариус отправился убить Наполеона. Лишившись от ужаса дара речи, Серафина оторопело и она уставилась на отца.

— Иисус, Мария и Иосиф! — выдохнула Эль.

Мысли Серафины мгновенно пробежали цепочку последствий этого безумного замысла. «Нет Наполеона — нет войны — не нужен Туринов! Он вернется к ней. Женится на ней! Они будут вместе навсегда!»

— Может его план удаться? — Серафина устремила на отца отчаянный взгляд.

— Возможно, он сумеет его убить, но ему никогда не уйти оттуда живым.

— Но, папа… это же Дариус. Конечно, он убьет. Он может все.

— Ваше высочество, — мягко прервал ее Алек, качая головой, — не питайте ложных надежд. Если полковника схватят…

— Говорите же! — вскричала принцесса.

— Он не дастся французам живым, — свирепо бросил король. — Если Дариус сочтет, что плен неизбежен, он проглотит мышьяк.

Позаботившись о сером жеребце, измученном долгой скачкой, Дариус накачал ручным насосом воды на завтрашний день в седельные фляги и вернулся в грязную гостиницу, где хозяин предложил ему обед.

Войдя в отведенную ему темную каморку, Дариус вымыл руки, освежил лицо и шею, затем в который уже раз осмотрел ружье. Он также проверил остальное свое снаряжение, в том числе маленький пакетик с порошком мышьяка. После этого, не раздеваясь, лег на тюфяк и постарался заснуть. Кинжал он держал наготове под подушкой.

Завтра с первым лучом солнца ему предстояло продолжить путь. Ощущение неизбежной смерти не давало Дариусу сомкнуть глаз. Он решил, что примет смерть безропотно. Сейчас надежда только отвлечет его от намеченной цели. Миссия Дариуса требовала абсолютно ясного ума, не затуманенного грезами о несбыточных желаниях.

Дариус приказал себе вернуться к той безучастной покорной решимости, которая владела им на обратном пути из России до Д° того, как он ночью в лабиринте встретился с Серафиной. Но покорность никак не возвращалась.

Тогда ему было легко принять смерть как должное, потому что она означала всего лишь конец мучениям. Им владело мужество отчаяния. С тех пор Дариус узнал жизнь, ранее ему неведомую. Он даже не подозревал, что она существует. За такую жизнь стоило держаться. Сейчас он старался подавить свой инстинкт выживания, те мощные внутренние силы, которые рвали его на части: любовь, ненависть, смерть и жизнь.

Дариус пытался освободить свой разум от всего лишнего.