– А как насчет носорогов? – Носороги были любимыми животными семьи Джегера, и он испытывал чувство глубокой привязанности к этим удивительным животным.

– С носорогами все еще хуже. Заповедник для молодняка, в котором мы стреляем на поражение, существует прежде всего ради носорогов. Наличие нескольких тысяч слонов означает, что у нас все еще есть вполне жизнеспособные стада. Что касается носорогов, то нам пришлось завезти сюда несколько взрослых самцов, чтобы подстегнуть рождаемость и поддержать жизнеспособность стад.

Кениг потянулся к своему бокалу и осушил его. Было ясно, что тема разговора его очень тревожит. Не спрашивая у него согласия, Джегер снова наполнил бокал мужчины.

– Если браконьеры так хорошо вооружены, то вы должны быть их основной целью, – заметил он.

Кениг мрачно улыбнулся.

– Буду считать это комплиментом. Я летаю очень низко и очень быстро. Над самыми верхушками деревьев. Пока они заметят меня и приготовят оружие, меня уже и след простыл. Раз или два в моем самолете оставались отверстия от пуль. – Он пожал плечами. – Это ерунда.

– Итак, вы пролетаете над ними, видите браконьеров, отмечаете их местонахождение, а что дальше? – спросил Джегер.

– Если мы отмечаем на земле какую-то активность, то вызываем по радио наземные группы, и они на автомобилях пытаются перехватить эти банды. Проблема заключается во времени реагирования, наличии достаточного количества людей, в уровне их подготовки и размахе деятельности преступников, не говоря уже о том, что вооружение наших людей не соответствует стоя́щей перед ними задаче. В общем, к тому времени, как мы добираемся до места убийства животных, там уже нет ни бивней, ни рогов, ни, разумеется, самих браконьеров.

– Вам, должно быть, страшно, – предположила Нарова. – За себя и за животных. Вы боитесь, но в тоже время взбешены.

В ее голосе звучала искренняя озабоченность, а в глазах светилось восхищение. Уилл напомнил себе, что удивляться тут нечему. Между Наровой и этим немецким воином-защитником животных существовала очевидная связь – их объединяла любовь к животным. Она сближала их, и Джегер чувствовал себя странным образом исключенным из этой близости.

– Иногда да, – согласился Кениг. – Но чаще я зол, чем напуган. Эта злость – на масштабы бойни – она меня мотивирует.

– На вашем месте я была бы вне себя от ярости, – сообщила Нарова Кенигу, пристально глядя ему в глаза. – Фальк, мне хотелось бы увидеть все это самой. Можно мы с вами завтра полетим? Присоединимся к вашему патрулированию?

Кенигу потребовалось несколько секунд на то, чтобы ответить.

– Не думаю. Никогда не брал с собой гостей. Видите ли, я летаю очень низко и быстро. Это как американские горки, только хуже. Мне не кажется, что это доставит вам удовольствие. Кроме того, существует риск попасть под обстрел.

– И все же вы возьмете нас? – не отступала Нарова.

– Это и в самом деле не очень хорошая идея. Я не могу брать кого угодно… И с точки зрения страховки это просто не…

– Мы не кто угодно, – перебила его Нарова, – как вы уже, вероятно, поняли в той пещере. К тому же, я думаю, мы можем посодействовать вам. Я и в самом деле считаю, что мы способны помочь вам положить конец бойне. Фальк, нарушьте правила. Всего один раз. Ради ваших животных.

– Андреа права, – добавил Джегер. – Мы действительно могли бы помочь вам справиться с этой угрозой.

– Каким образом вы сделаете это? – поинтересовался явно заинтригованный Кениг. – Как поспособствуете тому, чтобы прекратить эти убийства?

Джегер в упор смотрел на Ирину. В его мозгу медленно созревало некое подобие плана. Ему казалось, он придумал то, что вполне может сработать.

Уилл посмотрел на рослого немца. Тот был в отличной форме и, если бы его жизнь сложилась иначе, вполне мог бы стать хорошим бойцом какого-нибудь элитного подразделения. При их первой встрече он не проявил ни малейшего страха.

– Фальк, мы посвятим вас в одну тайну. Я и моя жена – бывшие военные. Войска особого назначения. Несколько месяцев назад мы ушли из армии, а потом поженились. Полагаю, мы что-то ищем, желая посвятить себя какому-то делу, которое было бы больше нас.

– Нам кажется, мы его нашли, – добавила Нарова. – Сегодня, здесь, в Катави, с вами. Если мы сможем помочь остановить браконьеров, это будет значить для нас гораздо больше, чем целый месяц сафари.

Кениг перевел взгляд с Наровой на Джегера. Он явно сомневался, можно ли им доверять.

– Что вы теряете? – спросила Нарова. – Уверяю вас – мы действительно можем помочь. Вы только подними́те нас в воздух, чтобы мы могли сориентироваться. – Она посмотрела на Джегера. – Можете не сомневаться, браконьеры – это не самое страшное из того, с чем нам с мужем приходилось иметь дело.

Такие слова поставили окончательную точку в разговоре. Было ясно, что Кениг питает слабость к привлекательной Наровой. Не вызывало сомнений и то, что он склонен нарушить правила и получить возможность похвастаться своей удалью в воздухе. Но перед чем он не смог устоять, так это перед шансом осуществить свою миссию по спасению диких животных.

Он встал, собираясь уйти.

– Хорошо. Но вы летите на свой страх и риск. Не как гости Катави. Ясно?

– Конечно.

Он пожал руки Джегеру и Наровой.

– Это против всяких правил, так что попрошу вас об этом не распространяться. Встречаемся ровно в семь на взлетной полосе. После взлета позавтракаем. Разумеется, если у вас будет аппетит.

И тут Джегер выдал свой последний вопрос – как будто только что об этом вспомнив:

– Фальк, все хотел вас спросить: вы когда-нибудь поднимались на борт того самолета в пещере? Вы в него заглядывали?

Застигнутый врасплох, Кениг не смог скрыть замешательства.

– Вы о военном самолете? – переспросил он. – Видел ли я, что там внутри? С какой стати? Честно говоря, он не представляет для меня никакого интереса, – уклончиво ответил Кениг.

С этими словами он пожелал им спокойной ночи и ушел.

– Он лжет, – сообщил Джегер Наровой, когда немец отошел на достаточное расстояние и уже не мог их слышать. – О том, что он никогда не входил в тот самолет.

– Конечно, лжет, – согласилась она. – Когда кто-нибудь говорит «честно говоря», можно не сомневаться в том, что он врет.

Джегер улыбнулся. Нарова в своем репертуаре.

– Я хотел бы только знать – почему? Во всех остальных отношениях он выглядит вполне искренним и открытым. Зачем ему лгать о самолете?

– Думаю, он боится. Боится Каммлера. И судя по нашему личному опыту, его страхи небезосновательны.

– Итак, завтра мы вместе с ним будем патрулировать заповедник, – начал вслух размышлять Джегер. – Как это поможет нам вернуться под ту гору и залезть в самолет?